Роберт Силверберг - Скрытый талант
Это был, скорее всего, такой же, как он, эспер, которому необходимы путешествия в обычные миры, где не знают ничего о телекинезе, думал Дэвидсон. Телекинетик или пиротик, чьи простые неспециализированные силы нуждаются в многолетних тренировках.
Новая мысль мелькнула в голове идущего полем Дэвидсона при виде полуобнаженных ног Джани впереди него. Нормальному мужчине необходим выход его сексуальной энергии, вынужденное долгое воздержание доступно лишь людям определенного склада ума.
А как насчет нормального эспера? Может ли он сдерживать свои силы, не давать им выхода в течение долгих пяти лет? Он уже сейчас чувствовал напряжение в организме, а прошло лишь два дня.
Только два дня, думал Дэвидсон. Он воздерживался лишь пару дней. Ему не хотелось считать, сколько же дней в пяти годах.
Еще несколько дней работы закалили его до того предела, когда каждый новый ряд в поле уже не кажется кошмаром. Тело было здоровым, и мускулы довольно быстро привыкли к новому режиму. Мышцы становились более упругими, ночью он стал крепче спать, днем больше есть. Развитие чисто физических сил доставляло несказанное удовлетворение.
– Посмотрите, как он ест, – говорила Ма Райнхарт за столом. – Словно это последний ужин в его жизни.
Дэвидсон улыбнулся и тут же отправил в рот еще одну ложку пищи. Это было правдой, сейчас он ел много, как никогда. Вся его предыдущая жизнь на Земле теперь казалась скучной и бесцветной. Лишь здесь он постигал подлинный смысл жизни.
Но то, что творилось с разумом, начало беспокоить его.
Свои телекинетические силы он надежно держал под контролем, несмотря на постоянный соблазн дать им волю. Это было трудновато, но все же он продолжал жить без использования своих паранормальных особенностей. Но была и обратная сторона медали.
Ранним утром пятого дня пребывания на Мондарране-4 он проснулся в холодном поту и сел в кровати, дико озираясь по сторонам. Мозг его раскалывался, перед глазами плыли разноцветные круги; он моргнул, пытаясь отогнать видения. Затем встал с кровати.
Некоторое время он стоял, прислушиваясь к биению своего сердца и теряясь в догадках, что же с ним происходило. Натянув брюки, Дэвидсон подошел к окну и посмотрел во двор.
До рассвета было еще далеко. Солнце даже не показалось на горизонте, и по высокому небу плавно проплывали две луны. Их лучи серебрили просторы неестественным призрачным светом. Снаружи было на удивление тихо.
Дэвидсон понял, что случилось. Ответная реакция его измученного, подавленного организма, протест против неправильного с ним обращения.
Нельзя вот так просто перестать использовать телекинетические силы, и все тут.
Он спустился по лестнице, замирая при каждом скрипе ступенек, и вышел из дома через черный ход. Едва ступая по земле, он подошел к маленькому загону у самого возделанного поля.
Дэвидсон торопливо взобрался по лестнице, приставленной к стене загона.
На него дохнуло теплым, слегка спертым запахом огромной массы бобов, хранящихся внутри деревянного помещения. Он спрыгнул с лестницы внутрь, по колено погрузившись в зеленую кучу стручков.
Затем осторожно, постепенно он привел свои телекинетические силы в действие. Волна удовлетворения нахлынула на него почти сразу же. Сначала он поднял в воздух один-единственный стручок, подкинул его на несколько футов от земли, потом опустил обратно на землю. Затем еще один, затем сразу два. Все это продолжалось в течение пятнадцати минут, и еще никогда в жизни он не получал такого удовольствия, как сейчас, разбрасывая стручки бобов в разные стороны.
Лишь одна вещь теперь беспокоила его. Он обнаружил вдруг, что не владеет старым ремеслом в совершенстве, как раньше. Требовалось некоторое усилие организма, чтобы привести телекинетические силы в действие, и сейчас он чувствовал некоторую усталость после нескольких минут упражнений, чего не наблюдалось раньше.
Зловещая мысль посетила его: а что, если воздержание повредило способности к телекинезу? Значит, пять лет воздержания – если он столько протянет – навсегда отнимут у него силы?
Нет, это невозможно. В конце концов, ведь не он первый отправлен в такую пятилетнюю ссылку. Другие люди до него возвращались после отбывания срока вполне нормальными. Они просто воздерживались, находили в себе силы не делать ЭТО. Но было ли это действительно так? Вероятно, ночными часами, в укромных местах, они также давали волю своим инстинктам, жгли костры и передвигали предметы?
Дэвидсон терялся в догадках. В задумчивости он подкинул в воздух пару-другую стручков, затем, почувствовав себя окончательно освеженным, выбрался через окно, вниз по лестнице, обратно во двор.
Внизу стоял Бастер Райнхарт и с любопытством смотрел на него.
У Дэвидсона перехватило дыхание, но он смог взять себя в руки.
– Эй вы! Что вы здесь делаете, Ри? Почему не спите?
– Могу тебя спросить о том же, – Дэвидсон твердо решил отбрехаться.
Руки его дрожали. Что, если Бастер шпионил за ним, видел его упражнения с бобами? Достаточно будет слов несовершеннолетнего подростка для тяжкого обвинения в колдовстве? Возможно – вполне достаточно в этом средневековом мире инквизиции, обуянном истерическим страхом перед ведьмами и колдунами.
– Почему ты не в постели, Бастер? Мамаше твоей это бы не понравилось, ты не находишь?
– Она ничего не имеет против, – ответил мальчик. Он показал банку, полную коричневых червей. – Я копал наживку. Единственное время для этого – полнолуние обеих лун. – Он заговорщически подмигнул Дэвидсону. – Ну, а ваша история?
– Я просто не мог спать и вышел прогуляться при лунах, – нервно отвечал Дэвидсон, презирая себя за то, что ему приходилось оправдываться перед этим мальчишкой. – Вот и все.
– Так я и думал, мистер. Беспокойные ночи, не так ли? Я знаю, что с вами творится, Ри. Вам не дает покоя моя сестра. Она сводит вас с ума, и вы не спите по ночам, так?
Дэвидсон тотчас кивнул.
– Но только не говори ей, хорошо? – Он достал из кармана мелкую монетку и сунул ее в руку подростку. В то же мгновение она исчезла в ладони. – Я не хочу, чтобы она знала об этом, пусть пройдет побольше времени.
– Я буду держать язык за зубами, – сказал паренек. Глаза его лихорадочно блестели при свете обеих лун. Он еще крепче сжал в руке банку с червями, гордый от сознания того, что ему доверили столь важный секрет.
Дэвидсон повернулся и пошел обратно к дому, про себя лукаво усмехаясь.
Петля затягивалась все туже на его шее, думал он. Чтобы спасти свою шкуру, теперь ему приходилось выдумывать всякие романы с длинноногими деревенскими девчонками.
