Людмила Козинец - Было, есть и будет
Какое-то время она наблюдала все стадии моего изумления, затем удовлетворенно кивнула головой.
- Я слушаю.
- Давай хоть познакомимся. Меня зовут Юрием.
- Шолоро.
- Что?
- Меня зовут Шолоро.
- Так я и знал. А то... Таня. Так вот, заявляю торжеств: нно и сразу, во избежание недоразумений. Личного интереса у меня к тебе нет, да и старше я тебя лет на двенадцать. В нашем возрасте это много. Я - подающий ба-альшие надежды молодой ученый. Поэтому быстро проникнись ко мне уважением и слушай. Тебя изучать надо.
- Зачем?
- Ты хоть понимаешь, что не такая, как все?
- Нет. Я такая, как все. Просто у меня к этому способности.
- Хм, значит, все-таки думала об этом?
- Думала. И знаю, что нельзя считать себя не такой, как все. Тогда я перестаю чувствовать чужую боль.
- А ты ее чувствуешь? Как?
- Не знаю. Просто... становится жалко человека. Я пытаюсь забрать его боль. Иногда бывает трудно - что-то не пускает, не отдает боль. У меня тогда начинают очень дрожать руки и болит... в том же месте, откуда я забираю боль у другого.
- Зачем тебе это нужно?
- Не знаю...
- Как к тебе относятся родные и друзья?
- Хорошо.
- Они понимают?
- Для них это не так странно, как для тебя. У наших такое случается. Прабабку мою тебе бы послушать.
- Ты умеешь гадать?
- Да! По руке и на картах, на воде и на бобах, по свече и на кофейной гуще!
Шолоро явно ехидничала.
- Прости, если не так спрошу. Ты деньги за гадание берешь?
Шолоро опустила глаза. Она колебалась.
- Я понимаю, о чем ты спрашиваешь. Да. Деньги брала. Да, это нехорошие деньги. Но, чтобы судить, надо хотя бы знать...
- Не надо объяснять, я не к тому...
- Я только хочу сказать, что... у меня два брата, две сестренки. Мама... одна она. А эти деньги - небольшие, но быстрые. Пока я училась, нам тетка помогала. Должна я тетке вернуть? Знаешь, я ведь никогда не обманывала. Я почему-то знаю, кому что сказать. Чувствую. Сложно это объяснить! Просто я как-бы становлюсь тем человеком, с которым разговариваю.
- Объяснить этого, пожалуй, и нельзя. Да и не нужно. Меня сейчас другое больше интересует. То, что было вчера. Сможешь объяснить?
- Нет. Не могу. И не уверена, что хочу.
- Не спеши. Сколько тебе лет?
- Семнадцать.
- Школу закончила?
- Этой весной.
- Аттестат неважный?
- Почему это? Четыре с половиной.
Шолоро обиделась. У нее сразу чуть припухли губы и веки.
- Физика, химия, математика? Биология?
Девушка приуныла.
- Все ясно. А теперь слушай меня внимательно. Так уж и быть, догуливай лето. С первого сентября я за тебя возьмусь. Пойдешь работать. Или к нам в институт, или в любую клинику. Где ты живешь?
- У тетки...
- Жить будешь в общежитии. Я буду с тобой заниматься. Параллельно проведем кое-какие исследования. Это не страшно. Будущим летом поступишь в медицинский. Тихо, не возражать! Твои способности... воздействия на людей проще и нужнее всего реализовать именно в медицине.
Свою энергичную речь я запил глотком теплого уже кефира. Шолоро сидела какая-то растерянная. Она смотрела на меня с безмерным удивлением. Потом пожала плечами и без особого, впрочем, успеха пригладила свои жесткие волосы. Внимательно ко мне присмотрелась, спросила вкрадчиво:
- Ты, бывает, не сошел ли с ума?
- Не груби старшим. Что тебя в этих планах не устраивает?
- Как-то... все неожиданно. Я и не думала о таком никогда. Я - врач? Да мне и не снилось...
- Ох, Шолоро! Пойми, ты себе не принадлежишь - и баста! А у меня вообще мечта: выискивать таких, как ты, и независимо от возраста - в медицинский. По усложненной программе. Чтобы они, по крайней мере, хоть в себе разобрались на научной основе.
- Да зачем? А если они не хотят в медицинский?
- Я медицину очень уважаю, Шолоро. И профессию исцелителя считаю самой важной. Человечество изболелось, с этим надо уже что-то делать. Современному человеку хворать просто унизительно и, между прочим, совсем не обязательно. Медицину надо переделывать. А кто этим будет заниматься? Ты вот отвиливаешь...
- Послушай, Юрий, ты хорошо говорил. Хочешь изучать меня - ладно, а остальное-то зачем?
- Неужели тебе не хочется узнать, почему ты - такая, неужели не хочется научить других чувствовать чужую боль? Мы так плохо еще умеем чувствовать...
- А что, в медицинском этому научат?
Я и в самом деле не случайно так настаивал именно на медицинском. Экстрасенсорные (сойдемся пока на этом термине, хотя в общественном сознании он претерпел некоторую трансформацию: экстрасенсорность обозначает всего-навсего сверхчувствительность! - и никакой мистики) способности, несомненно, связаны с развитием мозга. Если предположить, что проявление экстрасенсорных способностей - очередной шаг в эволюции человека, закономерное следствие количественных изменений в биосоциальном мире, то наступление экстрасенсорной эры - результат прогресса разума, а не инстинктов.
Все это, конечно, нуждается в доказательствах. Мне приходилось слышать об "экстрасенсах", вполне заурядных интеллектуально и ничуть этим не тяготящихся. Но почти всякое мало изученное дело поначалу не бывает свободно от спекуляций.
К слову, мой Андрюша заявлял, что все совсем наоборот, и что он гораздо больше верит в экстрасенса - неграмотного шамана, чем в экстрасенса с ученым званием. При этом он забыл, что в своем племени шаман, или жрец, или кто там еще - как раз самый интеллектуально развитый, самый подготовленный и наверняка превосходящий своих соплеменников хотя бы хитростью.
Я допускаю, что зависимость экстрасенсорных способностей от развития интеллекта неоднозначна, прежде всего потому, что бесконечно сложен сам мозг. Но сейчас дело не в этом. Сейчас я должен уговорить Шолоро. Пусть я еще пока не вижу даже целей эксперимента, но этот шанс я не упущу.
- Слушай меня, Шолоро, слушай внимательно. То, что я сейчас стану говорить, это будет сказка... о будущем. Ты знаешь, что такое вторая сигнальная система?
- Ну, приблизительно.
- Больше пока и не нужно. Так вот, если очень упрощенно, можно сказать, что всем человек обязан второй сигнальной.
Шолоро фыркнула.
- Не смейся. Я вовсе не имею в виду, что человечество слишком разговорчиво. Бессловесный человек так и остался бы животным.
Шолоро тихо спросила:
- Неужели ты серьезно думаешь, что животные не разговаривают?
- Что? А, ну да. Видишь ли, они не разговаривают. Существует система знаков, сигналов на разные случаи жизни, и все. И не перебивай, об этом мы поговорим как-нибудь потом. Так вот, главное отличие человека от животных, но не единственное: вторая сигнальная. Ведь это то, что мы называем разумом. Молчи! Итак, две сигнальные системы. Но вот что интересно: эволюция-то продолжается. Остановиться она не может. Это постоянный процесс. И что же еще она сделает с человеком? А мы уже сейчас активно и часто вслепую вмешиваемся в свое развитие. Ты посмотри: изменяем среду обитания, режим и состав питания и так далее... Соображаешь?
