Наталья Иртенина - Самозванец
Бабушка тянула внучку за руку прочь от плохого места. Другой рукой малышка прижимала к себе безобразную куклу - клоуна в разноцветном ушастом колпаке, с поникшей, вывернутой назад головой.
И Рогофф с внезапной отчетливостью понял: этот клоун - он.
* * *
- Но ты можешь обещать результат? Можешь гарантировать, что он не будет больше делать этого?
- Я могу гарантировать обычную результативность одного сеанса. Даже для стандартного изменения мотивации требуется несколько сеансов. А здесь случай неординарный, сам понимаешь. Писатели, насколько я знаю, были странные существа. И откуда он только взялся такой?
- Мутация, вероятно, - усмехнулся тот, который требовал гарантии. Звали его Иван Комаровски (Идентификационный номер - 3581068055727-БИ; возраст - 32; род занятий - букер; социальное обеспечение - снято; привилегии - 14 категория; гражданство - русское).
На его собеседнике был униф ведущего психолога-координатора Центра, имя же его в данных обстоятельствах не играет существенной роли.
Разговаривали они в кабинете, где кроме них никого не было.
- У него вообще может отсутствовать какая бы то ни была адекватная мотивация, и все корреляты тогда пойдут псу под хвост. Вся информация только с твоих слов, анамнез примитивный, программа писалась фактически вслепую. И больше одного сеанса я провести не могу. И собой рискую, и дисером, если что всплывет... А, да что там говорить... Подсудное это дело, Иван, понимаешь ты это? Не могу я так рисковать. Один сеанс - ради тебя. Но больше - не проси, не могу.
- Но за ту сумму, что переведена на твое имя... Если этого мало, я могу...
- Иван!
- Хорошо, не буду. Ладно. Один так один. Авось, подействует. Расскажи мне, как это происходит. Это правда, что вы можете из патологического труса сделать храбреца, а из головореза - ангела во плоти?
- Правда, - чуть поморщившись, ответил психолог - Но это даже неинтересно. Намного любопытней из храбреца изготовить труса, а из ангела головореза. Чуть больше возни, зато результат впечатляет.
- И что, это находит спрос? - поднял брови Комаровски. - Есть желающие?
- Было бы предложение, спрос всегда организуется. Особенно, если он идет сверху. Понимаешь, о чем я?
- Догадываюсь, - кивнул Комаровски. - А если снизу - то подсудное дело?
- Увы, - психолог развел руками. - А что касается твоего "подопечного", тут все просто, хотя, повторяю, простота эта вынужденная. Если бы я поработал с ним предварительно недельку в прямом контакте...
- Это не в твоих интересах.
- Разумеется, не в моих, -- сварливо ответил психолог. -- В твоих. Ладно, не будем препираться. В наших общих интересах. Тебе нужно отучить его от бумагомарательства, мне - чтобы ребята из Контроля не унюхали нелегала. Так вот, все просто: трансмодуляция поведения в данном случае базируется, во-первых, на прямом табуировании нежелательных действий, во-вторых, на импульсно генерируемом чувстве стыда за подобные действия и, в-третьих, на наглядно продемонстрированном факте невостребованности писательства. Первые две составляющие процедуры лечения считываются мозгом непосредственно с компа через головной блок. Третья - элементарная ВР. Виртуалка. Смотри.
Пальцы психолога пробежались по клавишам, экран вздрогнул и миг спустя дал четкое изображение. В большой прозрачной капсуле лежала человеческая фигура в странном ребристом костюме, толстых перчатках и носках, со шлемом на голове, полностью скрывающим лицо. Руки и ноги человека были прочно зафиксированы широкими ремнями.
- Последняя модель. Больше трех миллионов датчиков. Тактильные, визуальные, звуковые, болевые ощущения - стопроцентная аналогия реальности.
- И он не может догадаться о подделке?
- Хочешь попробовать? - ухмыльнулся психолог.
- Как-нибудь в другой раз. А что ты говорил насчет суда? Хотелось бы мне на таком поприсутствовать. В роли зрителя, конечно.
- Перебьешься. Всего лишь мои фрустрированные фантазии. В юности я хотел стать юристом. Всю информацию о суде я просто сбросил в его память. Это несущественный компонент в данном случае. Только основа для всего остального.
- А сколько он так уже... лечится?
- Три часа двадцать две минуты. Я ввел ему комбинацию психоделиков с эффектом временной дереализации. Вся эта радость должна показаться ему тремя сутками. Через полчаса я заканчиваю с ним, и можешь забирать клиента. Два дня тебе придется держать его в коме. Я тебе дам все необходимое.
- Это зачем? - встревожено спросил Комаровски.
- Чтобы реальный календарь не разошелся в показаниях с тем, который у него сейчас в голове.
- Понял. Он точно не будет помнить, что я привез его сюда на экскурсию?
- Абсолютно. И того, что было в предыдущие несколько дней, тоже, психолог пожал плечами. - Маленькие побочные эффекты. Издержки технологии. Кстати, может, теперь ты все-таки объяснишь, зачем тебе понадобилось лишать его единственной радости в жизни?
- Не мне. Цеху, - серьезно сказал Комаровски.
- Букеры усмотрели опасность для себя в этом заморыше? - удивленно наморщил лоб психолог.
- Представить себе. Кое-кто из совета цеховых директоров полагает, что этот заморыш вполне конкурентоспособен и может сильно подпортить нам маркетинг.
- Каким образом?!
-- Создать прецедент. О писателях уже никто почти не помнит. Но есть мнение, что они могут вернуться...
- Прогресс с вами. Люди разучились читать такие объемы старым, увы, недобрым способом. Слишком долго и утомительно. Кто захочет глаза ломать, а потом ремонтировать? Гораздо проще сразу в память сбросить.
- Как ни странно, находятся такие. Мы проверяли. У него даже постоянная клиентура подобралась.
- Хм. Престранная вещь. Да. Удивил ты меня, Иван... Так вы хотите в корне эту... эгм... заразу пресечь?
- А ты как думаешь? - усмехнулся Комаровски. - Культивировать ее уже точно не будем.
* * *
Рогофф проснулся у себя хаусе, в собственной постели. И первым делом подумал, что позорный столб ему, должно быть, приснился. Но потом взглянул на календарь в наручном ежедневнике, ощутил трехдневный голод, поскоблил пальцами трехдневную же щетину на лице и понял, что не прав. Столб не приснился.
Вероятно, он просто впал в забытье и потому пропустил окончание процедуры казни. Ну и ладно. Главное - свободен.
Рогофф вывалил на стол все готовые к употреблению съестные припасы, какие только нашлись в пищеблоке, и принялся алчно пожирать их, не разбирая.
Все остальное временно отошло на десятый план.
И снова вернулось на первый, когда Рогофф уже благодушествовал в пенной ванне.
Его немного беспокоило, как ему теперь быть и что делать. А также кто виноват, что он уродился Писателем.
