Лестер дель Рей - В руки твои
Пульсирующая огненная стрела ударила в стоявшее возле него дерево, расколов его и осыпав землю щепками.
Это определенно не соответствовало фильму! Он с трудом поднялся на ноги, смахнул капли дождя с лица и побрел к своей пещере. Снова и снова сверкали молнии, почти беспрерывно грохотал гром, а ураганный ветер хлестал деревья, с дикой яростью ломая ветви и стволы. Робот старался заставить себя двигаться как можно быстрее, но вместо обычных пятидесяти миль в час тащился со скоростью не выше десяти. Один из падавших стволов задел его, и он с громким металлическим лязгом рухнул на камни, однако сумел встать на ноги и снова поплелся к спасительному входу в свой грязный туннель.
Оказавшись под крышей, он устроился у входа и, высушивая себя инфракрасной лампой, принялся изучать дикую ярость бури. Конечно же, подобное неистовство никоим образом не подходило Эдему: там по вечерам листья увлажняла прозрачная роса под музыкальный шепот нежного ветерка.
Он медленно кивнул своему умозаключению. Его стиснутые челюсти расслабились. Безусловно, это не Эдем, а ведь Бог ожидает его именно там. В сущности не так уж и важно, какое злобное искусство Сатаны завлекло его сюда, похитив память — важно вернуться в Эдем, к Богу, а это не так уж и сложно, поскольку Райский сад лежит между реками. Решено: в течение ночи, укрытый здесь от бешенства стихии, он проведет все подготовительные работы, а утром пойдет по берегу ручья, пока тот не приведет его в те места, где Бог ожидает своего Адама.
С возродившейся верой в свое предназначение, он вошел в полуразрушенное убежище и принялся отдирать тонкие бериллиевые панели от лабораторных столов и корпусов приборов, еще больше увеличивая хаос. Это не беспокоило его — в своем воображении он рисовал счастливое возвращение домой… и Еву.
Там снаружи бушевала и ярилась непогода, но он больше не слышал грома: завтра он отправится домой. Домой! Он имел весьма туманное представление о понятии, скрывавшемся за этим словом, но звучало оно приятно, в нем не чувствовалось одиночества, да и просто оно ему нравилось.
* * *Шесть сотен долгих бесконечных лет медленно утекли в вечность, и даже грубый бетонный пол хранил многовековые следы безнадежного вышагивания металлических ног. Время изъело все надежды, планы и чаяния, и теперь осталась только сковывающая безнадежность, слишком старая, чтобы перейти в гнев или хотя бы в безумие.
Женщина-робот неподвижно сидела, опершись спиной об атомный экскаватор; взгляд ее бесцельно блуждал по внутренности бункера, задерживаясь то на грудах книг и фильмов, то на массивных машинах, которые занимали почти все помещение. Она отметила и валявшуюся на полу киркомотыгу. Равнодушно разглядывая ее, она вспомнила, что когда-то, отыскав в словаре рисунок с пояснениями, она подумала, что это грубое изделие и есть ключ к избавлению, но теперь инструмент стал лишь еще одним символом тщетности.
Она бесцельно подошла к мотыге, взяла ее за металлические рукоятки и в безнадежном отчаянии ударила деревянным лезвием о стену. Снова посыпались щепки, и вековечная пыль упала на пол, но выхода не образовалось. Опять ничего не вышло.
Человечество и ее товарищи-роботы, должно быть, давным-давно канули в вечность, не оставив ей ни надежды на освобождение, ни нужды в этой свободе, даже если она достижима.
Когда-то она планировала, воспользовавшись своим великолепным знанием психологии, возвратить человеку его наследство, но теперь покрытый ворохом записей стол служил всего лишь насмешкой. Она усталой рукой смахнула с него листы и замерла, подобно металлической статуе на усыпанной снегом земле.
Внезапно ее приемные устройства уловили едва заметный, слабый, туманный сигнал, проникший снаружи — сквозь металлическую арматуру и бетон бункера.
Она вскочила и, сконцентрировав всю свою энергию, послала ответный вызов, но отклика не получила.
Между тем сигналы становились все сильнее, оставаясь в то же время чуждыми ей: в них так и не появился отклик на ее призыв. Ее не слышали… или не слушали.
Неожиданно в сумбуре радиоволн выявился некий порядок, безмерно увеличивший мощь излучения, и тогда мысли другого робота стали понятны ей мысли, лишенные рациональности, укрытые мраком безумия.
Но едва только она осознала этот невероятный факт, сигналы стали ослабевать и постепенно затихли вдали, оставив ее вновь в замкнутом пространстве бункера, без всякой надежды выбраться из многовековой тюрьмы.
С диким воплем она швырнула киркомотыгу, и та, ударившись о стену, отскочила, вызвав под куполом гулкое эхо.
Глаза женщины-робота отметили, что от случайного соприкосновения с металлом от стены откололся кусочек бетона, и тогда она ухватила кирку за деревянное утолщение, которое прежде считала рабочим лезвием. Включив энергию на полную мощность, она принялась сильными ударами маленьких рук крушить киркомотыгой бетонную стену, откидывая ногами посыпавшиеся каскадом камни.
За этой быстро разрушающейся стеной ее ждала не только свобода, но и безумие. Она поняла это по той картине, которую раскрыл ей больной мозг робота. И в самом деле, разве может существовать разумная жизнь в мире, который способен разрушить механический интеллект? Тем не менее она вновь яростно набросилась на массивную стену.
* * *На смену грозовой ночи пришло лучезарное утро, и солнце, сиявшее теперь над пропитанным влагой лесом, осветило робота-мужчину, неутомимо шагавшего по берегу ручья вслед за его журчащими струями.
Несмотря на тяжелую ношу, он стремительно двигался вперед и, попадая на свободные от бурелома участки, еще больше убыстрял ход: уж слишком много времени затратил он на призрачные обманы этой недружелюбной земли.
В том месте, где ручей впадал в небольшую речку, он остановился и, развязав свою неуклюжую поклажу, разобрал ее на части. Прошло всего несколько минут, а он уже опустил на воду собранную бериллиевую лодку и забрался в нее. Маленький генератор от электронного микроскопа мягко замурлыкал, и из-под лодки вырвалась струя воды.
Собранный роботом двигатель, несмотря на кажущуюся примитивность, оказался весьма действенным агрегатом.
Прошло несколько часов. Солнце уже клонилось к закату. Речка тем временем становилась все шире, и вместе с увеличением ее полноводности росли и его надежды.
Однако он чувствовал, что до появления Эдема еще далеко. Внезапно он разглядел на берегу нечто совершенно чуждое окружающему ландшафту и направил лодку к заинтересовавшему его месту. Вытащив суденышко на пляж, он поднялся по песчаному склону и увидел перед собой огромную яму, глубиной больше сотни футов и не менее четверти мили в диаметре. По краям гигантской впадины громоздились руины, несомненно, искусственного происхождения: там и тут беспорядочно торчали изогнутые колонны, окруженные грудами камня и искореженными до неузнаваемости конструкциями. Неподалеку от себя он заметил покосившийся столб, на котором каким-то чудом удержалась ржавая табличка с едва различимыми знаками. Он соскреб ржавчину, и тогда проступили слова: «Добро пожаловать в Хоганвилл. Нас 1876».
