Венедикт Ли - Гроза над Миром
Тюрьма. Клетка с золотыми прутьями. Наоми не позволила себе впасть в уныние или бессильную ярость. Хватит того, что уже случилось. А пока лучше узнать, насколько возможно, внутреннее устройство дворца.
Ее неотлучной спутницей и провожатой по путанице этажей, коридоров и комнат в те дни стала Пини. Особенно поразил Наоми лифт, связывающий «Гнездо» Ваги с подножием утеса, на котором оно стояло. Они с Пини втиснулись в цилиндрическую тесную кабинку и Наоми только и успела схватиться за поручень.
Желудок подпрыгнул к горлу, она ощутила кошмарное состояние безостановочного падения. Через мгновение тяжесть вернулась с нарастающей силой. Казалось, могучая ладонь великана выталкивает ее вверх. Она согнула ноги в коленях, готовясь к сильному удару, но остановка оказалась неожиданно мягкой. Послышалось шипение стравливаемого воздуха.
— Выходи, — засмеялась Пини, — Ну и вид у тебя!
Она, как могла, объяснила, что лифт движется в шахте наподобие поршня, сжимая под собой воздух. Излишек выходит через клапан в основании шахты. Все так рассчитано, что лифт останавливается мягко, как падает перышко.
— Если только затычка не вылетит, — Наоми уже могла шутить.
— И вообще, куда ты меня затащила?
Они оказались в обширном помещении со сводчатым потолком. В разные стороны вели коридоры, вырубленные в скальной породе. Пини показывала:
— В мастерские… Это к библиотеке… А это — выход в город. Ну, не в сам город…
— Ты сказала к библиотеке?
— Ну да, — Пини удивленно подняла брови, — Чего ты взвилась, книжку никогда не видела, что ли? Так я покажу тебе. Там есть такие, что никто прочесть не может. «Старые знания», слышала, небось?
— Нет. Я ведь такая дура необразованная, мне даже стыдно.
— А мне, — Пини взяла ее за руку, — Мне ты кажешься очень умной, Наоми.
Ее голос понизился до шепота:
— Иногда я думаю, что ты в чем-то превосходишь моего отца.
— Мы будем здесь смотреть? — Наоми предпочла переменить тему разговора, — И ты не назвала, что там за той мощной решеткой?
— В другой раз, — Пини увлекла ее обратно к лифту.
— А что, взлетим так же, как упали?
У Пини дрогнули уголки губ:
— Если хочешь.
Они снова оказались в тесноте лифта. Наоми положила руки на бедра Пини, готовая крепко обнять ее, когда великанская ладонь подбросит их наверх. Глухой вздох воздуха и плавный, незаметный подъем! Наоми подняла голову, встретившись взглядом со своей странной служанкой. Пини смотрела тепло и чуть насмешливо.
Губы их почти соприкасались. Наоми запрокинула голову. Закрыла глаза, чувствуя, как по телу словно разливается жидкий огонь. «Пенелопа Картиг — ты единственная здесь, кто по настоящему любит меня. Помоги же мне. Мне одиноко, мне страшно…» Пини мягко, осторожно привлекла ее к себе.
Лифт уже остановился, но Наоми не заметила этого. Она исступленно отвечала на ласки Пини, чувствуя, как исчезает все вокруг, исчезает весь мир с его страхом и болью, и остаются только они двое. Как единое существо, как продолжение друг друга.
Когда они вдвоем вернулись в ее комнату, Наоми поняла, что их довольно долгого отсутствия никто не заметил. «Или не обратили внимание. Раз я с Пини значит порядок…»
— Хочешь ванну? — Пини вновь вошла в роль служанки. — Я займусь.
Она вышла, вскоре послышался шум воды. Наоми сбросила сандалии, потянула, развязывая, поясок туники. Нагая, стала посреди комнаты. Воздух из открытого окна ласкал кожу. Наоми глубоко вздохнула, потянулась. Краем глаза заметила, как в большом зеркале появилось и отражение Пини.
— Наоми… Ты знаешь, у тебя — обалденная фигура!
— Спасибо, — Наоми себе втайне призналась, что ей приятен восторг Пини, — А я восхищаюсь тобой. Я все-таки — недомерок.
— Ты?! — возмутилась Пини. У тебя с ростом все в порядке — это я немного пошла в отца. Вот он то — верзила.
Наоми не смогла сдержать улыбку.
— Он далеко не красавец, а вот ты… Не прибедняйся, и дай мне полюбоваться! — Она подошла к Пини, вложила ее руки в свои. Пини высвободила руку, поднесла к застежке на груди. Наоми тем временем разомкнула бронзовую пряжку на ее поясе. Когда на Пини из одежды остался один румянец на щеках, Наоми повернулась к зеркалу:
— Полюбуйся. Мы с тобой — прекрасная пара!
И, повинуясь внезапной догадке, легонько ткнула Пини пальцем в голый живот:
— Признайся, несчастная! Ты нарочно перекрыла подпор воздуха лифту, чтобы я уписалась?
Героическое усилие Пини удержать каменное выражение лица закончилось шумным фырканьем. Она согнулась пополам от смеха.
— Про…сти! Ты не поверишь… Здоровенные мужики орут благим матом…
— Значит, я выдержала экзамен и… — Наоми тоже не могла больше удержаться, заражаясь весельем от Пини. Минуту обе хохотали, как безумные, пытаясь успокоиться и, взглянув друг на друга, вновь разражались смехом. Наконец, Пини смогла вздохнуть:
— Ф-ф-у, сейчас помру… Наоми… Когда ты сказала… У тебя тон был точь-в-точь, как у отца!
Взглянула внимательно.
— Ты вроде сказала, что я красивая… Это правда?
— Да, Пини. А для меня ты — лучше всех… Пини… Пини… — она потянулась к ней, закрыв глаза, тяжело дыша.
И Пини обняла ее и молча опрокинула на ковер…
В один из последующих дней Наоми выпала самостоятельная прогулка по Гнезду. Пини поехала в город и обещала вернуться после обеда. Она сказала это Наоми и, взглянув внимательно, молча коснулась ладонью ее щеки.
Наоми осталась одна. Усевшись в кресло у среднего окна, она вглядывалась в знакомую уже панораму Вагнока, синеву моря за ним, постепенно светлеющую вдали и сливающегося с голубизной неба. Шок первых дней прошел. Осталось что-то вроде смутной печали, некое сожаление, быть может, об упущенных шансах. Но что она не сделала из того, что могла? Наоми не знала.
Она встала, подняла раму. Этим путем не убежишь. Снаружи стальные тонкие вертикальные прутья преграждают путь любителям лазать в окна. Вот если выбить один из прутьев, то с ее комплекцией можно попробовать протиснуться. Она представила себя застрявшей на высоте семи метров над землей — голова и руки внутри, ноги болтаются снаружи, и усмехнулась. «Ладно. Пошли осматривать достопримечательности. Вперед, Наоми».
Все оказывалось очень просто. Путь свободен везде, где нет охраны. Наоми могла бродить по коридорам и общим комнатам хоть день напролет, не вызывая ничьих нареканий, разве что бросит кто любопытный взгляд. Она прошлась по главному коридору, запоминая боковые входы, которые охранялись. Молодому часовому, у лестницы наверх в конце коридора, помахала рукой. Тот привычно равнодушно отсалютовал.
