Наталья Астахова - Наследница по кривой
Их не хотели прописывать в уже купленных домах. И они, человек сто, с детьми, несколько суток стояли у здания райисполкома.
Почерневший, с красными глазами, Алим однажды утром вошел к нам во двор и сказал одно слово:
— Прописали.
Потом попросил чаю. Сестра принесла бутерброды, печенье, чашку, спросила, не нужно ли чего еще.
— Еще бы в душ, устал, как собака…
Пока хлопотали с титаном, Алим уснул прямо на скамейке.
А когда проснулся, нарисовалась бутылочка, потом еще одна. С моим отцом Алим отмечал победу. Для нас чем-то и грустную…
— А говорят, что вы совсем не пьете, — отец ревниво следил за тем, чтобы уровень жидкости в рюмках понижался одинаково, и вел беседу.
— Про наш народ вообще столько разных гадостей говорят. Что ж вы всему верите, — обижался Алим.
— Не обращай внимания, — успокаивал отец.
Потом Алим доверительно поведал, что хочет жениться на русской, татарки, на его взгляд, злые. Про татарок батя ничего плохого сказать не мог, ввиду отсутствия личного опыта общения, а про русских баб предостерег, что тоже всякие попадаются. А уж украинки такие бывают, что… Характеристика украинок была прервана грохотом кастрюль. Это щирая украинская мамина душа не выдержала.
Мужики помолчали, переглядываясь понимающе, а когда мама вышла, единодушно признали, что все бабы дуры, и не потому, что дуры, а потому, что бабы.
С тех пор и живет Алим в прежнем нашем, а до этого бывшем татарском, а теперь опять же татарском доме. Ремонтирует. Поливает орех, который посадил мой дед. Ест виноград с лозы, которую посадил еще самый первый владелец дома, татарин. Он свое право жить в этом доме отстоял в самом прямом смысле этого слова. Несколько дней и ночей у исполкома на ногах.
Пусть живет. Это лучше, чем если бы дом разрушился, никому не нужный.
Приехала с пустой сумкой. Наши за столом, завтракают. Только хотела рассказать, как меня в областном центре повязали, тут и Алим приехал. Привез в пластмассовой канистре воду из колодца. Во дворе бывшего нашего дома — колодец с очень вкусной чистой водой. Мама для засолки огурцов только ее признает. И чай из нее особенно вкусный. Еще у Алима в сумке виноград Чернокрымский, с той самой лозы, мой любимый.
Хоть и незваный гость, и национальность его прямо из поговорки, а пришел, как человек, не то, что я, с пустыми руками.
Сидим за столом, чай пьем, виноград едим, анекдоты про чукчей вспоминаем.
Не стала при госте рассказывать утреннюю историю. Стыдно, ей-богу.
Дочки-матери
Полные уши слез. Ничего не слышно, как после долгого ныряния в море. Все потому, что плачу, лежа на спине. У меня как-то неудачно расположены уши или глаза, поэтому слезы, скатываясь из глав, попадают прямо в уши. И ничего не слышно. Да и что слышать? В доме пусто и тихо. И не видно ничего. А на кого смотреть, если пусто.
Протереть глаза и посмотреть на часы? И так знаю, что уже за полночь.
Ее нет. И не звонит. И где она, с кем, не знаю. У нас переходный период. Дочка переходит из детства во взрослость. Я перехожу из состояния нормального в психопатическое.
Мудрые знакомые успокаивают: пройдет, перемелется; Будь на моем месте кто-нибудь другой, я бы тоже мудро успокаивала. Пытаюсь отстраниться, смотреть на вещи трезво, разбираться спокойно. Курит? Но не марихуану же. Школу прогуливает? Но ведь не каждый день. Взрослые друзья, компания самодеятельных бардов? Но ведь не панки, не металлисты какие-нибудь. Как там у Чехова? Если вам изменила жена, радуйтесь, что вам, а не отечеству.
Мечется все время. То химия, то биология, то живопись, то литература. То собирается в университет, то в ПТУ, то в уборщицы. А кто в ее годы не метался? Я, например. И что хорошего вышло? Недавно дочь заявила:
— Никакого журфака! Я не хочу работать в газете, писать про несчастных старушек, как ты.
— В газете не только про старушек пишут.
— А про что еще? Про арендный подряд и про кооперативы? Тоже не хочу.
Что ей сказать? Аренда, кооперативы — это все от лукавого. Старики и дети — это вечное. Помогая им, душу свою спасаешь. Меркантильные соображения, попытки договориться с Богом, чтобы взял твою облагороженную сочувствием к чужому страданию душу к себе. Это что, не от лукавого?
Мне трудно с ней говорить. Поэтому часто кричу. Она меня любит, но я ей мешаю жить, как она хочет. А как хочет, она еще не знает. Я тоже-не знаю. Поэтому злюсь и кричу. Она злится и кричит в ответ. Мы мучим друг друга. Вечный конфликт поколений.
— Человек должен развиваться, а ты ходишь по кругу, у тебя все по полочкам, на все ярлыки. Эта — телка, тот — козел. Зверинец какой-то, а не люди. А тебе — плевать. Ты и меня поэтому не понимаешь.
Это она — мне. Я — ей:
— Что ты обо мне знаешь-то? Как можешь судить?
— По твоим высказываниям. Или ты говоришь одно, а думаешь другое?
Все дело в том, что я, кажется, вообще не думаю. И не говорю. Иногда ору. Сейчас вот реву, заполняя слезами собственные уши.
Сегодня позвонила классная руководительница. Сообщила:
— Ваша дочь прогуливает. Я ей передала, чтобы вы зашли. Она говорит: моя мама настолько интеллигентный человек, что если я ей скажу не ходить в школу, она не пойдет. Это правда?
— Насчет интеллигентности не знаю, не уверена. А если попросит не ходить, не пойду. Это правда.
— Но вы и дневник не подписываете. Почему?
— Она мне его не дает.
— Возьмите сами.
— Где?
— Да в сумке ее, где же еще?
— Вы считаете, что я смогу залезть без разрешения в чужую сумку?
— Это не чужая, а вашей дочери.
— Все равно не могу. И дневник — это унизительно. Вы там пишете: девочка плохая. Она сама должна мне это принести, а я — прочитать и расписаться. Вы считаете — это нормально?
— Конечно, для этого дневник и нужен. А как еще вы узнаете, что происходит с вашим ребенком в школе?
— Сама расскажет, что сочтет нужным.
— Думаете, у вас будет полная информация?
— Думаю, что полная информация о другом человеке вообще безнравственна.
— Да-а, с дочкой вашей трудно, но и с вами… Знаете, что она у меня спросила? Я ей сделала замечание относительно пропусков уроков, потом еще на нее жаловалась преподаватель математики. Сначала попыталась оправдываться, а потом так вкрадчиво вдруг спрашивает, Ирина Владимировна, а вы любите китайскую поэзию? Представляете?
— Да, вполне. А вы действительно увлекаетесь китайской поэзией?
— Конечно, нет. Причем здесь это? Послушайте, у меня есть знакомый специалист по детской психиатрии. Может быть, показать…
