Джастин Стэнчфилд - По ту сторону Стены
Дженин поерзала в кресле и попыталась расслабиться. Ожидание разъедало ее, она чувствовала себя всего лишь водителем, пусть и высококлассным. Слишком много свободных минут, слишком много времени для мыслей. Почему она до сих пор здесь и почему так не хочет возвращаться на Землю? Столько упущенных возможностей, все яркие обещания жизни съежились до этого странного крохотного уголка Солнечной системы. Она так долго бежала от самой себя, что теперь сомневалась, сумеет ли когда-нибудь остановиться.
Затрещало в наушниках.
— Ты нас хорошо видишь? — Цинг вроде слегка запыхался.
— Так точно. — Она взглянула на центральный экран, сейчас разделенный на четыре квадрата, по числу членов экспедиции. — Аудиовизуальный прием и телеметрия в норме. Вы уже нашли какие-нибудь следы?
— Ничего.
Дженин наклонилась ближе к экрану. Она не могла представить, как нарушители вошли в Стену, не потревожив снег вокруг. Даже с реактивными ранцами должны были остаться хоть какие-то следы. В этой миссии ничего не имело смысла, и не в первый раз с тех пор, как они приземлились, Тул почувствовала, как страх сжимает желудок. Она снова неудачно попыталась связаться с орбитальной станцией, а потом сосредоточилась на экране. Детали Стены стали более различимыми, поверхность ее была изрыта оспинами, трещинами под воздействием ужасной окружающей среды. Если бы Дженин ожидала сразу увидеть следы высоких технологий, то ее ждало разочарование. Материал ничем не отличался от обыкновенных скал естественного происхождения.
На экране возник черный прямоугольник, ближайшее из отверстий, когда луч фонаря Цинга скользнул по нему, осветив узкий проход.
— А вот и он. — В голосе инспектора явно чувствовалось напряжение.
— Так точно, — почти прошептала Дженин.
Как и большинство людей, она видела только старую съемку робозондов, которых послала команда первооткрывателей. Зернистое, мимолетное изображение извивающихся, перекрещивающихся коридоров и лестничных колодцев, большинство из которых были настолько отвесными, что даже техника не могла по ним забраться. Первая экспедиция не нашла никаких предметов, надписей или настенных рисунков, ничего, чтобы могло указать, кто или что оставило после себя этот невероятный монумент. Дженин напряглась, когда камера Цинга потемнела, но изображение через секунду стабилизировалось — инспектор просто пригнулся.
— Ты что-нибудь видишь? — спросила она.
— Не много. Здесь тесновато. Едва хватает места, чтобы протиснуться. Много сугробов… Твою мать!
— Что случилось? — Тул стиснула ручки кресла.
— Ничего. Оступился в темноте. Не заметил ступеньку, вот и все.
Камера Цинга замерцала, изображение вернулось, потом опять потемнело, сигнал стал слабее из-за каменной преграды. Один за другим остальные члены группы последовали за командиром внутрь. Дженин посмотрела из иллюминатора и постаралась увидеть ту самую дверь, но снежный шквал не давал разглядеть детали. Высоко над поверхностью, почти у вершины Стены, мелькнула еще одна вспышка света.
— Пол? Я только что снова заметила активность нарушителей. Они над вами и чуть западнее. — Тул подождала, но Цинг не ответил. — Пол? Ты меня слышишь?
— Да. Ничего не предпринимай…
Сигнал командира стал практически неразличимым. Картинка замерцала и вырубилась. Следом за ней отключились остальные камеры. Через секунду центральный экран стал пустым. Дженин уставилась на него, чувствуя, как на нее нахлынула волна тошноты, словно кабина неожиданно накренилась, а потом резко вернулась в прежнее положение. Она быстро взглянула на корабль в ста метрах слева.
Тот исчез.
— Этого не может быть, — прошептала Тул, едва дыша. Пальцы метались над контрольной панелью, сканируя область вокруг модуля. К ужасу Дженин, приборы не обнаружили ничего, ни температурной сигнатуры, ни объектов на радаре, и абсолютный ноль на визуальном осмотре. Дженин вонзила палец в кнопку передачи.
— Пол? Выходите оттуда, срочно. — Она понимала, что позволяет панике овладеть собой, но ничего не могла поделать. — Если ты слышишь меня, у нас неприятности. Возвращайтесь на модуль. Повторяю, возвращайтесь на модуль.
Дженин запустила усилитель сигнала и стала слушать. Никаких голосов в ответ, ни писка от их маячков слежения. Тул быстро переключилась на связь с орбитальной станцией и попыталась снова установить контакт.
— База, это посадочный модуль Ноябрь четыре-восемь. Прием. — Ответа не последовало. Расстроившись, она развернула антенну на юг, надеясь, что компьютер засечет другой радиоисточник. — Любая станция, это корабль Объединенных Наций Ноябрь четыре-восемь. Пожалуйста, ответьте.
Дженин нахмурилась. Где-то глубоко под забивающим все белым шумом Сатурна она услышала еле уловимую трель. Звук нарастал, потом исчез и снова вернулся через несколько секунд. Тул сузила диапазон сканирования, но электронная мелодия осталась такой же неясной. Спустя около тридцати секунд она пропала.
— Что за черт?
Голос Дженин мягким эхом отдался в наушниках словами, обкромсанными интеркомом, пока она ждала, когда корабельная навигационная библиотека идентифицирует источник. Секунды превратились в минуты, компьютер рылся среди тысяч сэмплов, пока не нашел совпадение. Когда же он выдал результат, Дженин невероятно удивилась. Единственным объектом, который мог создать этот краткий, мимолетный сигнал, был старый космический зонд, списанный в утиль более ста шестидесяти лет назад.
— Это невозможно. — Она снова переключилась на связь с группой. — Пол, это модуль. Если ты слышишь меня, пожалуйста, возвращайся на корабль. Ты меня слышишь?
Словно в ответ на сообщение, без какого-либо предупреждения, раздался громкий удар по корпусу корабля. Дженин подскочила и стукнулась головой о потолок рубки, потом откинулась на спинку кресла и прислушалась. Последовал еще один удар, затем другой, все около воздушного шлюза в конце пассажирского отсека. Кто-то стучался в люк.
— Пол?
С надеждой Дженин включила камеру внутри шлюза. Кровь била в виски, когда камера сфокусировалась на одинокой фигуре в ярко-зеленом скафандре, стоящей перед внешним люком. Тул крепко зажмурилась и посмотрела снова, но незнакомец исчез, остались только завихрения тускло-красного снега. Уверенная, что теряет рассудок, она прокрутила запись наблюдения снова. Тошнота и головокружение вернулись, причем настолько сильно, что ее чуть не вырвало в шлем. Все сомнения исчезли.
Человеком, стучащим в воздушный шлюз, была она сама.
Семнадцать минут. Дженин посмотрела на часы на щитке, цепляясь за минуты, как тонущая собака цепляется передними лапами за бревно, когда ее несет поток.
