Алексей Гравицкий - Напоминание
- А вас никогда не мучили ночные кошмары?
Сергей промолчал. Что-то дернулось у него внутри, но он помолчал.
- Ваше счастье... Извините, но я кажется выпил чуть больше нормы, хозяин поднялся с кресла и покачиваясь пошел к двери. - Извините, если что надо, звоните...
Дверь за ним захлопнулась, потом по коридору прошаркали шаги все удаляясь и удаляясь, пока совсем не стихли. Сергей оторвал взгляд от двери и посмотрел на Виктора. Виктор смотрел на него и довольно улыбался.
- Ну что? Ты понял о чем он говорил? - спросил Виктор и как-то странно ухмыльнулся.
- Нет! - Сергей дернулся, как будто его шарахнуло током.
- Ну-ну, - снова ухмыльнулся Виктор. А Сергей вдруг подумал: а он, он сможет убить человека? То , что он для себя домыслил ему не понравилось, и он стал заливать свои мысли выпивкой.
В свой номер он явился уже посреди ночи и в стельку пьяный. Скинул ботинки и, не раздеваясь, грохнулся на кровать отдаваясь неизбежному продолжению своих снов.
23 июня 2941 года, - разрывался будильник. Сергей поднял тяжелую голову и приоткрыл красные, как у кролика, заплывшие глаза. Тупо посмотрел на будильник, выключил его и попробовал приподняться. Попытка подняться провалилась: его зашатало, к горлу подкатила тошнота и он упал обратно на кровать. Полежав немного, он понял, что так лучше. Вдруг что-то колыхнулось в гудящей голове. Стараясь не упустить мысль он сунул руку в карман... Зачем? Ну вот, забыл. Еще минут двадцать валялся на кровати пока не вспомнил, а вспомнив, снова полез в карман, достал от туда упаковку таблеток, вытряхнул одну таблетку, сунул в рот. Пососал маленькую пилюлю, подумал, и вытряхнув еще одну, сунул ее в рот. Во рту появился мятный привкус и к горлу снова подкатил ком - так всегда бывает. Он полежал еще с полчаса, потом встал.
Ну вот, теперь он в норме.
Ни о чем не думая он спустился в ресторан. Странно, но здесь было пусто. Он сделал заказ, спокойно поел. После завтрака Сергей окончательно пришел в себя. Поднялся к себе, но уже перед дверью в номер передумал. Задумчиво постоял, резко развернулся и прошел по коридору к номеру Виктора. Дверь его комнаты была заперта. Сергей постоял, помялся, позвонил. Никто не открыл.
Сергей постучал: мало ли, вдруг звонок не работает. Ноль эмоций.
Сергей забарабанил в дверь. Ничего. Вздохнул и пошел к себе , но снова не вошел, а постоял, подумал и спокойно двинулся вниз, но не в ресторан.
Он спустился на первый этаж и прошел к комнатам хозяина. На миг остановился у двери, хотел было постучать, но дверь оказалась открытой. Сергей улыбнулся, толкнул дверь и...
Сергей остановился, нервно передернулся и развернулся собираясь бежать, но ноги отказали , подломились и он побледнев опустился на пол.
Дело в том, и это не удивительно, что Сергей никогда не видел трупа, а тут... Тут труп предстал во всей красе: маленькое пухлое тело хозяина отеля лежало на кровати раскидав руки, в глазах некогда веселых, а теперь остекленелых застыло странное сочетание страха и облегчения, грудь маленького человека была разорвана, а вместо ног теперь было страшное кровавое месиво.
Сергей отвернулся от дикого, невероятного зрелища, завалился на бок. Его рвало. Потом в глазах потемнело и он провалился в мягкую темноту. Это был первый раз за последние несколько лет, когда его не беспокоили ни жизнь, ни сон, которые перепутались теперь странным образом. Не было ничего только чернота, пустота, тьма.
Маленький человек засыпал как всегда тяжело. Его тоже мучили сны, но в отличие от Сергея, война не была для него некоей абстракцией. Война зацепила его, уже зацепила. Он воевал. Он боялся. Он не понимал и боялся этих снов. Но все же он засыпал, особенно под воздействием алкоголя. Мысли, остатки мыслей вылетели из головы, веки сомкнулись и ...
...Проснулся он в обнимку с автоматом, привалившись к кирпичной стене, поколотой пулями.
Рассветало, только рассветало и он бы, как всегда с удовольствием полюбовался рассветом, насладился бы тихим неторопливым спокойным оживлением природы, но...
Но люди уже проснулись, проснулись и разбудили все и всех вокруг. Где-то в стороне раздались выстрелы , крики. Маленький человечек подхватился и, с автоматом наперевес, побежал вперед.
Какой-то странный поворот. Он любил природу, любил венец ее творения человека. Он любил людей, всех без исключения, хотя нет, теперь исключение было: он не любил ( не ненавидел, на это он был не способен, а не любил ) тех, кто устроил этот кошмар.
Но он любил людей и боялся , что ненароком убьет кого-нибудь, а люди не любили его, а люди остервенели и пытались убить его.
Он бежал и стрелял, хотя не умел стрелять и боялся стрелять. Он бежал и падал, падал и полз, полз и снова вскакивал, и снова бежал, и стрелял, хотя стрелять не умел и ему с огромным трудом удавалось удержать автомат в руках. Он бежал и боялся попасть в кого-нибудь, лишить кого-нибудь жизни. Он любил жизнь и не только свою, но ценил и чужую. Он цеплялся за жизнь и боялся лишить жизни другого. А вокруг стреляли, взрывались снаряды и люди расставались с жизнями, но умирая цеплялись за остатки своей жизни и старались вырвать хоть кусок чужой. Он пробежал еще несколько метров и упал. Вовремя. Рядом вздыбилась земля, раздался страшный грохот. Маленький человек оглох. Сначала жутко испугался, потом мелькнула мысль, что надо добраться до воронки, ведь в одно место снаряд два раза не попадет. Он перекатился и сполз в воронку. Через некоторое время высунулся через край, огляделся. В двух десятках шагов мелькнула тень. "Надо напугать", подумал он и вскинул автомат. "Только не попасть", - мелькнуло в голове и он нажал на спуск. Раздался треск, автомат как всегда дернуло, увело в сторону.
Не попал. Ну и слава богу.
Он вновь скатился вниз, надеясь, что сюда никто не сунется. "И снаряд два раза в одно и тоже место не падает", - подумалось вдруг.
Он медленно скатываясь в воронку посмотрел вверх. Там мелькнуло бледное лицо, рука и, как в замедленном кино, он увидел летящую в воронку гранату. Он судорожно заметался, дернулся вверх, срывая ногти.
Граната ударилась в землю и карабкающемуся человеку оторвало ноги, железом прорвало грудь, подкинуло, оглушило и уже не человека, а истерзанный кусок мяса бросило обратно вниз. Он упал на спину и последнее , что увидел было небо, край воронки и бледное лицо над этим краем, то самое лицо. "Не попал", - подумал он с облегчением и провалился во тьму...
Это был второй день войны, второй день Брестской крепости.
Это был последний день маленького пухлого застенчивого человечка...
... А еще он увидел потолок своей комнаты и окровавленные простыни, и кусок железа торчащий в груди, но медленно таящий вместе с остатками сна. Он хотел позвать, но в глазах потемнело, и он снова провалился в небытие, теперь уже навсегда.
