Сергей Чекмаев - Сон - худшее лекарство
Мы можем пока перемещать материю только в прошлое, то есть реверсировать течение времени.
Назад хронопоток намного стабильнее, корректировать передачу не нужно. Максимальная масса - около шестидесяти килограмм, но мы никогда еще с ней не работали, слишком много энергии уходит.
Самый большой предмет - вот такой же брусок чистого иридия. Нравится? Отправили в двухтысячный год, все прошло нормально. Сейчас будем отодвигать точку перемещения подальше, лет на двести-триста, а потом и с живой материей начнем. Мышей вот заказали.
- Здорово! - восхищенно сияла глазами Лина. - А как все это работает, покажите Андрей пожалуйста!
- Да, в общем, ничего сложного. Смотрите. Сюда мы вводим точные координаты перемещения.
Куда бы Вы хотели отослать наш иридий.
- Ну... например... э-э в две тысячи девятый год...
- Почему именно туда?
- Не обращайте внимания, Андрей, сентиментальность. В этот год десять лет, как я окончила школу, наверняка собирались мои старые друзья. А меня не было - я же спала...
- А-а... Извините. А точная дата?
Лине не нужно было даже рыться в памяти. Этот день и месяц она выучила наизусть.
- Семнадцатое июня.
- Ну вот, видите? Я выставляю дату, - Андрей ловко орудовал световым маркером, - время, пусть будет полдень, двенадцать ноль-ноль...
- А что дальше?
- Сейчас будет расчет, это примерно минут на десять, потом кладем наш брусок в стазис-камеру...
во-он туда, и все готово.
- А потом?
- Я нажимаю вот сюда, камера захлопывается и дальше эксперимент идет в автоматическом режиме. Персонал укрывается вот за этой переборкой. На всякий случай. Все просто, как я и говорил.
Прозвучал мелодичный звуковой сигнал.
- А, вот и готово. Расчеты завершены. Извините, Лина, сейчас я все обнулю здесь, и пойдем дальше.
Андрей повернулся спиной. У Лины была какая-то доля секунды. Она метнулась к стазисной камере, ткнула пальцем в сенсор. Завыла сирена, под потолком заплясала красная аварийная сигнализация.
- Что Вы...
- Простите, Андрюша. И прощайте. Вы мне очень помогли.
- Стойте!!
Но Лина уже поднырнула под накатывающий сверху люк камеры, скорчилась на полу.
"Господи! Что я делаю?!"
Ослепительная вспышка заставила Лину зажмуриться, и сразу же пропала опора из-под ног - она провалилась в какую-то неизмеримо глубокую бездну.
"Все должно быть хорошо. Я всего пятьдесят три кило вешу!"
В палату гибернации ее, конечно, не пустили. Лина стояла у большого во всю стену - обзорного экрана и жадно смотрела на бледное лицо Стефа. Борода и усы за семь лет почти не отросли, так - недельная щетина и все. Лоб опутан ворохом датчиков, пара закреплена на висках. На ресницах застыли серебристые капельки инея.
Вокруг суетились врачи, раздавались отрывистые команды, кто-то монотонным голосом считывал в микрофон показания мониторов жизнеобеспечения... "...сердцебиение - в норме, легочная активность - в норме..." - Лина не замечала ничего. Для нее сейчас существовал только Стеф, знакомый до последней черточки и заново обретенный.
Внезапно веки Стефа шевельнулись. Лина едва не вскрикнула от неожиданности, вскочила, подалась ближе к экрану. Разве врачи знают как надо? Руки хотели помочь Стефу проснуться, ласково касаться его, возвращать к жизни. Пришлось сунуть нетерпеливых в карман.
Что-то хрустнуло. Лина недоуменно извлекла из кармана куртки планшетку. А-а! Это ТА газета.
Машинально она выбрала сенсорами нужную статью - надо дочитать до конца. Ведь теперь этого НИКОГДА не будет.
"Наш спецкорр сообщает. Степан Калитниченко из России, первый успешно излеченный человек на Земле от саркомы Спенбауэра, ждал в глубоком анабиозе семь лет открытия нового способа лечения. В марте этого года он был найден. После успешной операции Степан полностью оправился.
Вчера он и его молодая жена отправились в свадебное путешествие. Пожелаем ему удачи!"
Снизу под уменьшенной копией стереофото - счастливо улыбающийся Стеф и женщина в фате - стояла подпись, на которую Лина в прошлый раз не обратила внимания... "Степан Калитниченко и его жена Лина".
Планшет чуть не выпал у Лины из рук. Она судорожно ткнула на фото... увеличить. На нее, задорно улыбаясь, смотрела... она сама. Рядом стоящий Стеф светился обожанием и любовью.
"Ну, Костик! Ох, ну только попадись мне! Я все тебе выскажу, все, что думаю! Ты, оказывается, все знал!"
