Максуд Ибрагимбеков - Крысы
Говорят, когда всех троих привезли в больницу, врачи были уверены, что это жертвы автомобильной катастрофы.
Я их видел спустя месяц на том же пляже, теперь они производили впечатление благовоспитанных людей.
В этот день я в первый раз не пошел на тренировку.
А потом наступил вечер, я не буду о нем рассказывать - вечер с Евой, а потом еще много таких же вечеров.
Она иногда приходила на стадион, когда играл я, в эти дни я играл еще хуже.
- Милый, - как-то осторожно сказала Ева, - а не лучше ли тебе бросить все это и заняться чем-нибудь другим?
Бросить! Футбол мне давал возможность жить, а что будет, когда Гвидо выгонит меня из команды?
Еве я тогда ничего не сказал. Мы твердо решили пожениться, а об остальном не хотелось думать. Утром я пошел на тренировку. Гвидо остановил меня перед раздевалкой.
- Не раздевайся, - сказал он. - Мне нужно с тобой поговорить.
Я шел за ним и думал, что все кончено и завтра мне придется на этом же стадионе продавать программы матчей или разносить сигареты и воду.
- Слушай, - сказал Гвидо, когда мы отошли от раздевалки, где нас могли услышать. - У тебя, наверное, было время заметить, что я к тебе хорошо отношусь? Ага. Ну так вот: я сделал все, что мог, но не моя вина, что из тебя футболиста не получилось и не получится, что бы ты ни делал.
Я сказал, что все правильно, и встал, чтобы уйти. Мне было неприятно оставаться в этом зале, - я еще помнил, с какими надеждами я когда-то сюда пришел.
- Подожди, - сказал Гвидо. - Я неспроста упомянул о том, что хорошо отношусь к тебе. Футболиста из тебя не получилось- это верно, но надо подумать и о том, на что ты будешь жить. У тебя деньги есть?
Я засмеялся.
- Вчера ко мне приходил один человек,-сказал Гвидо. - Я его знаю давно - он ученый. Я видел книги, которые он написал, - какие-то исследования мозга. Он сказал, что давно наблюдает за тобой и спросил, что я о тебе думаю как тренер. Я ему сказал то же, что и тебе. Сказал, что у тебя самые лучшие данные для футболиста, какие только я видел, и что ты никогда не станешь футболистом - ты бездарен. Извини, что я говорил так резко, но у нас был деловой разговор. Он сказал, что ты ему нужен-для чего, он не сказал, что он будет платить тебе в два раза больше, чем ты получаешь у меня. По-моему, над этим стоит подумать. Он оставил мне адрес.
Вечером я отправился к этому человеку...
Чавес посмотрел на часы.
- Одиннадцать часов, - сказал он. - Я обычно в это время ложусь спать. Спокойной ночи. Если вам все это интересно- доскажу завтра.
- Так не пойдет, приятель, - запротестовал капитан. - На самом интересном месте вы хотите уйти.
- Прямо Шехерезада, - робко пошутил худощавый молодой человек.
- Шехе... Как? Что это такое? - заинтересовался капитан.
- Ресторан в Неаполе, - быстро сказал покерист. - Может быть, вы сегодня откажетесь от своего режима? - обратился он к футболисту. - Очень хочется дослушать, чем все это кончилось.
- Режим? - сказал Чавес. - У меня уже нет режима. Я продолжаю все делать по привычке. Ну так слушайте. Я пошел по этому адресу. Пошел с Евой. Мы подошли к небольшому двухэтажному особняку на одной из отдаленных от центра тихих улиц. Ева осталась ждать меня в сквере напротив, а я пошел к дому. Я шел, не веря, что из этой затеи получится что-нибудь путное,--я перестал верить в удачу. Мне отворил дверь старик-слуга. В руках он держал садовые ножницы. Он стоял в дверях и вопросительно смотрел на меня. Тогда я, конечно, не мог знать, что отныне наши судьбыэтого старика и моя неразрывно связаны.
Он привел меня в кабинет своего хозяина. Я сказал "кабинет", но, скорее, это была лаборатория. В огромной светлой комнате пахло, как в зверинце. Стояли рядами клетки, а в клетках возились крысы. Я никогда не видел таких здоровенных упитанных крыс. Они прямо лоснились от жира и все разом, прекратив возню и прижавшись к решеткам, уставились на меня.
- Ну, вот и добрались до крыс, - удовлетворенно потер руки покерист.
- Да, - сказал Чавес. -Добрались. Мне было как-то не по себе, и я даже не сразу заметил человека, который возился в углу. Оттуда доносились потрескивания и шорохи, ну как от радиоприемника, когда крутишь ручку настройки.
Я подошел к нему, это был человек лет пятидесяти, с седыми, аккуратно зачесанными на пробор волосами. На нем был хорошо сшитый костюм и модный галстук. А!.. Костюм, галстук, волосы... Тогда я видел только его глаза, равнодушные и в то же время проницательные. Я сказал, что я Санто ди Чавес и что я пришел потому, что меня послал тренер.
- Знаю, - не дослушав, сказал он. - Садитесь. Я вас много раз видел в игре и на тренировках. Я никогда в жизни не видел такого великолепного мужского тела, как у вас. Солеквани говорит то же самое. Кроме того, он уверен, что вы самый бездарный футболист из всех бездарностей, каких только ему приходилось видеть. Я сказал - тогда я еще хорошо не знал этого человека, - что никому не позволю разговаривать с собой в таком тоне.
Он засмеялся.
- Ты самолюбив, мальчик, - сказал он, - но это не имеет никакого значения. Итак, перейдем к делу. Солеквани говорил, сколько я тебе буду платить? Тебя это устраивает? Хорошо. Возможно, впоследствии ты будешь получать еще больше. Но-одно условие. Ты не будешь задавать никаких вопросов. Все, что я найду нужным, я тебе расскажу сам. Да! Еще. От того, что здесь будет происходить, тебе никакого вреда не будет.
Я спросил, за что же я буду получать деньги и что я должен делать.
- Ничего, - сказал он. - Ровным счетом ничего. Считай, что ты подопытная собака, крыса, что ты мне нужен для опыта.
Я спроскл, для какого опыта.
- Я хочу сделать из тебя великого футболиста, - сказал он.
Он посмотрел на меня, ожидая, что я скажу. А мне нечего было сказать. Все происходящее казалось мне сном. Я машина гтьно сунул в карман деньги, которые он. протянул мне. Мои деньги за месяц вперед.
- А теперь начнем, - сказал он. - По ходу я тебе все объясню.
Он отошел в тот угол, где как я предполагал, стоял радиоприемник, и снова включил его- Как по-твоему, - спросил он, - крысам отсюда видно, что делается в коридоре?
Я сказал, что нет. Крысы и вправду не могли видеть коридора. Лаборатория отделялась от него крошечной прихожей.
- Встань в прихожей, - сказал он мне, - и выгляни в коридор.
Я повиновался и увидел в дальнем углу коридора застекленную клетку, в которой сидел большой пушистый кот.
В то же мгновение в лаборатории раздался писк и топот маленьких лапок. Крысы в ужасе метались по клеткам, опрокидывая друг друга.
Oн с удовольствием потирал руки.
- Войди в лабораторию, - сказал он.
Я вошел.
Беготня в клетках сразу прекратилась. Крысы, подрагивая, смотрели на меня.