Альфред Ван Вогт - «Если», 1995 № 10
Кент сел, и толстяк тут же втиснулся в кресло напротив.
— Вы не знаете, — начал Кент, — есть ли у местных жителей какая-нибудь теория, объясняющая… — он замялся, — сверхъестественный факт появления призрака? Ведь утверждают, что он именно призрак. И это несмотря на его вполне материальный облик.
— Ну, конечно, мистер Вейнрайт — призрак! — проворчал Дженкинс. — Мы ведь его похоронили, не так ли?.. А через неделю раскопали могилу, чтобы посмотреть, там он или нет. И что вы думаете? Там, мертвый.
— Видите ли, — осторожно заметил Кент, — я не очень верю в призраки…
— Никто из нас не верил, — махнул рукой толстяк. — Никто. Но с фактами не поспоришь.
— Призрак, который предсказывает будущее, — произнес Кент после некоторой паузы. — И какое же будущее он предсказывает? Или все это так же туманно, как его пророчество о сестре миссис Кармоди, выходящей из здания суда? Кстати, сама эта почтенная дама, когда она приехала?
— Почти девять лет тому назад.
— А мистер Вейнрайт мертв, если я правильно понял, уже лет пять?
— Я с удовольствием, — важно сказал толстяк, поудобнее устраиваясь в кресле, — расскажу вам, как все произошло. По порядку. Пожалуй, я опущу первые несколько месяцев после того, как миссис Кармоди появилась на ферме. Все равно в это время ничего существенного не произошло…
Женщина подошла к банку, но на пороге остановилась, парализованная страшной мыслью: стоит ей войти внутрь, как все раскроется… И на этот раз ей будет противостоять не старик и не девчонка…
Банкиром оказался щегольски одетый молодой человек, большие серые глаза которого блестели за старомодными роговыми очками.
— А, миссис Кармоди, — приветствовал он ее, потирая руки. — Наконец-то вы решили нас посетить, — он усмехнулся. — Я думаю, что мы сможем все уладить, так что не беспокойтесь… Мне кажется, что совместными усилиями нам удастся поддерживать в порядке дела фермы Вейнрайтов так, чтобы и общество, и высокий суд оставались довольны.
Суд! Так вот в чем дело! Вот что предсказывал этот старик! Суд! И это очень даже хорошая новость, а вовсе не плохая. На мгновение ее охватила слепая ярость к этому старому дураку, который так напугал ее своими разглагольствованиями… но банкир тем временем продолжал:
— Насколько я знаю, у вас имеется письмо от сестры вашего покойного мужа — дочери мистера Вейнрайта, в котором она просит вас приехать и присмотреть за фермой и ее дочерью Филлис. Возможно, это письмо не так уж и необходимо, учитывая, что вы единственная оставшаяся в живых родственница, но вкупе с завещанием — это законные требования, на основании которых суд сможет назначить вас душеприказчицей.
Женщина судорожно вцепилась в ручки кресла. Все похолодело у нее внутри. Теперь, когда настал критический момент и следовало предъявить подготовленное ею подложное письмо, она вдруг почувствовала, что дрожит. Бормоча о том, что, дескать, она могла и потерять это злосчастное письмо, миссис Кармоди принялась рыться в своей сумочке. Наконец нашла его, вспотевшими руками вытащила из конверта, подала навстречу гладким холеным пальцам банкира и замерла в ожидании…
— Гм… — промычал банкир, читая письмо, — она предложила вам двадцать пять долларов в месяц сверх необходимых расходов…
Женщину прошиб холодный пот. И как только ей могло прийти в голову написать такое!
— Забудьте о деньгах, — торопливо сказала она.
— Я приехала сюда не для того…
— Я, собственно, хотел сказать, — прервал ее банкир, — что, как мне кажется, двадцать пять долларов в месяц, — эго слишком мало. За управление такой большой и богатой фермой заработная плата вполне может составлять и пятьдесят долларов в месяц. Как минимум. На эту сумму, я думаю, мы и будем ориентироваться. Этим летом, — добавил он, — местный суд заседает здесь, неподалеку, и если вы не возражаете, то мы пройдем туда и уладим все необходимые формальности. Между прочим, — закончил он, — нашего судью интересуют предсказания мистера Вейнрайта.
— Я знаю их все! — выпалила женщина.
Она позволила вывести себя на улицу. Июльское солнце согрело все вокруг своим живительным теплом, и постепенно холод, ледяной лапой сжимавший душу и сердце миссис Кармоди, начал таять.
…Прошло три года, три ничем не примечательных года. И вот, в один прекрасный момент миссис Кармоди, наводившая лоск в гостиной, вдруг остановилась и глубоко задумалась. Потом она так никогда и не смогла вспомнить, что именно навело ее на эту мысль, но вот в чем был вопрос: в тот июльский день, три года назад, когда в зале заседаний местного суда ей без всякой борьбы буквально подарили весь мир, так вот, в этот самый день встретился ей мистер Вейнрайт или нет?
Вейнрайт предсказал этот момент. Он его увидел. Но каким образом он «вспомнил» то, что увидел только через несколько месяцев? Сама она Вейнрайта не заметила. Как она ни старалась, но, кроме ощущения всепоглощающего, застилающего глаза счастья, ничего об этом дне она вспомнить не смогла.
Сидевший на другом конце комнаты старик заерзал в своем кресле.
— Кажется, только вчера, — пробормотал он себе под нос, — Филлис и этот парень с фермы Козен поженились и однако… — он задумался. — Пирл, когда же это было? Моя память уже не та, что раньше…
Женщина, погруженная в свои мысли, не слушала болтовню старика. Но тут ее взгляд упал на Пирл, и она почувствовала неладное. Ее толстая дочь вместо того чтобы, как обычно, валяться на диване, сидела, широко открыв изумленные глаза.
— Ма! — завизжала она. — Ты слышала? Он говорит, что Филлис и Чарли Козен поженятся!
Дыхание миссис Кармоди перехватило. В одно мгновение она оказалась около Вейнрайта и с поджатыми губами и холодными, как сталь, глазами нависла над ним. «Поженятся!» А она-то рассчитывала, что Билл и Филлис… Как же так? Ведь еще вчера Билл говорил ей…»Поженятся!» Вот и настанет конец всему, чего она достигла за последние несколько лет. За эти годы она скопила почти тысячу долларов, но это такая мелочь! Страх и ярость наполнили ее до краев.
— Ах ты, старый дурак! — завопила она. — Так значит, все эти годы, пока я за тобой ухаживала, ты вынашивал планы, как бы навредить мне и моим детям!
Вид испуганного, вжавшегося в кресло старика отрезвил миссис Кармоди. Неимоверным усилием женщина взяла себя в руки.
— Я больше не хочу, — с угрозой в голосе произнесла она, — никогда об этом слышать. Ты меня понял? Ни одного слова!
— Конечно, конечно, миссис Кармоди, — изумленно пролепетал старик, — ни слова, если вам так угодно. И все же, моя внучка…
