Ли Бреккет - Цитадель утраченных лет
— Боги с нами, Фенн. Идем.
У него не было желания задерживаться здесь. Человеческие — и нечеловеческие лица мертвых вызвали в нем непонятный ужас. Он прошел за Арикой более половины пути до большой арки в конце зала, когда снаружи послышались стук копыт, позвякиванье сбруи и гул голосов. Оба они застыли на мгновение, похолодев от ужаса. Голосов было множество, множество ног стучало по земле, а лошади били копытами и фыркали. Фенн поглядел на Арику, в ее темных глазах был страх смерти, но губы ее не дрогнули.
— Назад, в альков, Фенн! И будем молиться!
Глава 3. ЛОВУШКА
Они стояли тихо и неподвижно, как мертвые короли по сторонам арки, вжавшись каждый в свой угол. Немного повернув голову, Фенн мог частично видеть то, что происходило в склепе. Все, кто вошел, были новчами. На некоторых была воинская броня, и они остались у наружной двери. Двое прошли вперед, мужчина и женщина, и медленно прошествовали вдоль хрустальных колонн-саркофагов. Мужчина был с золотой бородой, в черных одеждах, отделанных серебром. Женщина держалась по-королевски и двигалась с неспешностью, подобающей ее возрасту. Одеяние и плащ на ней были пурпурные, волосы седые. Фенн заметил, что лицо у нее такое же утонченное, как у Арики. Оно было высокомерным и скорбным, а глаза — совершенно безумными. Ни мужчина, ни женщина не говорили. Они Шли так долго, что Фенн стал опасаться, что они, чего Доброго, не остановятся, а направятся в альков. Но вот мужчина — Фенн по его одеянию догадался, что это Жрец, — наклонил голову и удалился, оставив женщину одну перед замурованным в хрусталь высоким чернобородым королем, даже после смерти не утратившим своего орлиного взгляда. Казалось, она стояла бесконечно долго, не сводя безумных глаз с лица мертвого короля. Затем она заговорила:
— А ты все не меняешься, мой супруг. Почему ты не Меняешься? Почему ты не стареешь, как я?
Король мрачно смотрел на нее своими агатовыми глазами и не отвечал.
— Что ж, — сказала она. — Неважно. Мне многое надо тебе поведать. В твоем королевстве беда, вечная беда, и никто меня не слушает. Эти скоты-люди все наглеют, а твой сын, которому нечего делать на твоем троне, слишком мягок и не наказывает их.
Ее монотонный голос полон был беспокойства. Чувство чего-то ирреального охватило Фенна. Ему стало казаться, что мертвый король прислушивается с любопытством. Жрец находился за пределами видимого Фенну пространства. Солдаты неподвижно стояли у наружной двери, утомленные, с тяжелым взглядом. Фенн покосился на Арику. Взгляд ее был такой же, что и недавно в камере, — взгляд разъяренной кошки, и теперь он не мог ошибиться. Пальцы ее шевелились, будто кошачьи когти, все тело было напряжено.
Фенн начал потеть.
Королева новчей все говорила. Она рассказывала о бесконечных обидах и оскорблениях, о дурных деяниях и пороках придворных. Она была тщеславной и вздорной старухой, безумной, как мартовский ветер, и могла болтать хоть целую вечность.
Губы Арики зашевелились. Она не издала ни звука, но Фенн без труда прочел движения ее губ.
— Да замолчи же ты, замолчи. О боги, что над нами, заставьте ее замолчать и уйти! Если мы не попадем в город до того, как гонг возвестит день, мы оба пропали, и все из-за того, что она никак не заткнется!
От молитв она перешла к проклятиям, а старая королева все говорила и говорила.
Временами Арика бросала взгляд на Фенна, и глаза ее выражали отчаяние. Фенн и сам начал чувствовать, как давит на него время. Он не очень-то понимал суть дела, но ярость Арики была достаточно убедительна. У Фенна заболели ноги от долгого стояния на одном месте. Пот струился по его спине и груди. Он осознал вдруг, что воздух горяч, а нескончаемые слова старой королевы наполняют его, как рой пчел. Неожиданно она сказала:
— Я устала. И я не думаю, что ты меня слушаешь. Я удаляюсь. Доброй ночи, мой господин.
Она повернулась и двинулась прочь, шурша пурпурными одеждами. Подошел жрец и деликатно взял ее под локоть. Стража выстроилась рядами. Фенн посмотрел на Арику, и она взглядом велела ему молчать. Он с удивлением подумал, что это может быть за девушка и с чего ей понадобилось ради него так рисковать.
Женщина, священнослужитель и стража вышли из усыпальницы.
У Фенна ослабли колени. Он оставался где был, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Наконец он вздохнул:
— Они ускакали, Арика. Слышишь цокот?
Она кивнула:
— Старая свинья… Я слышала, что она часто приходит сюда ночью поговорить с ним. Но почему — именно сегодня…
— Но теперь-то все в порядке, — успокоил ее Фенн.
И пока он говорил, жрец один возвратился в храм.
Он двигался быстро, как человек, избавившийся от обременительной обязанности и спешащий заняться чем-то поинтереснее. Протянув руку, он ударил по одной из хрустальных колонн-саркофагов так, что она зазвенела, а прочие, уловив этот звук, возвратили его, будто дальний перезвон колокольчиков. Жрец засмеялся. Он пошел дальше, направляясь прямо к алькову, и на этот раз надежды никакой не было. Он собирался подняться в храм по лестнице в толще стены. Фенн почувствовал, что его мускулы непроизвольно напряглись. Он задержал дыхание, чтобы ни одним звуком не предупредить жреца.
Глаза Арики сверкнули двумя черными искорками, и он увидел, как рука ее коснулась матерчатой желтой повязки, которую она носила на груди. Жрец прошел сквозь арку, и Фенн прыгнул на него сзади. Он обхватил новча одной рукой за шею и сжал его бедра своими. Он оценивал силу жреца по человеческим меркам, а любой сильный человек был бы опрокинут его весом и натиском. Но Фенн позабыл, что новчи не были людьми. Он и не подозревал, что живое существо может быть таким сильным.
Фигура в черном одеянии была, казалось, не из плоти и крови, а из гранита, китовой кости и стали. Вместо того чтобы упасть, как следовало бы, жрец бросился назад и швырнул Фенна на каменный пол, подмяв его под себя. Фенн выдохнул воздух и глухо простонал, голова его ударилась о камни, и на мгновение он подумал, что все кончено.
Откуда-то сверху он услышал голос Арики и понял, что она говорит что-то очень важное и срочное, но не мог разобрать слов. Он понял вдруг, что ненавидит этого златобородого, в которого вцепился. То была ненависть без воспоминания и причины. Но она была такой испепеляющей, такой бешеной, что охваченный ею Фенн позабыл обо всем, кроме жажды убийства.
Наверное, невероятное возбуждение придало ему сил Он крепче стиснул бедра жреца, а рука его стала как железные клещи, готовые остановить и голос, и дыхание, и движение крови. Он уже не осознавал присутствия Арики. Он забыл о себе. В мире не существовало ничего, кроме этого огромного, мощного золотого животного, которое он должен был уничтожить.
