Генрих Альтов - Генеральный конструктор
Инженер распорядился выключить свет. Прожекторы погасли, и только один луч еще некоторое время упирался в серое туловище смерча, словно пытаясь сдержать его неотвратимый натиск.
Смерч шел к «Синей птице».
Машина начала разворачиваться, и смерч (он стал теперь иссиня-черным) тотчас же двинулся ей наперерез. Динамик прохрипел:
— Снесло перекрытие ангара! Начисто снесло… И снова молодой голос произнес:
— Служба безопасности полетов. Антигрозовые ракеты готовы…
Инженер выключил динамик.
— Конец, — прошептал врач. — Теперь конец. С этим мог бы справиться только Генеральный Конструктор.
Он обернулся к инженеру:
— Прикажите… пусть передает управление биоавтомату! Вы слышите — пусть пилот передаст управление…
Инженер ничего не ответил.
Смерч надвигался на «Синюю птицу». Он хищно изогнулся, и в центральной его части возникло черное полукольцо.
Врач бросился к двери. Инженер, не отрываясь от экрана, сказал:
— Там ураган. Осторожнее.
* * *
Пилот и врач сидели под крылом «Синей птицы». Они сидели на взрыхленной ураганом земле — еще влажной, пахнущей сыростью. С передней кромки крыла лениво падали капли воды.
Пилот смотрел на небо. От яркого полуденного солнца небо казалось бесцветным. И только у горизонта проступала голубизна, сливающаяся с темной полоской далекого леса.
— Клесты, — сказал пилот. — Смотрите, летят клесты! Их и буря не взяла…
— Привыкли, — отозвался врач. — Они привыкли. Скажите, вы… вы с самого начала перешли на биоэлектронное управление?
— Да, — ответил пилот, внимательно наблюдая за птицами. — Я не притронулся к штурвалу. Я думал, что смогу в случае необходимости… ну, вы понимаете… А потом увидел, что он (пилот так и сказал — «он») принимает решение быстрее меня. На секунду, на полсекунды, на мгновение — но быстрее. И еще, как бы это сказать, увереннее. Словно он уже не раз проходил через это — и все знает.
— Он знает, — сказал врач, поднимая воротник плаща. — Вы… застегните куртку. После урагана погода устанавливается не сразу. Да… В «Синей птице» есть частица человеческой души. Маркс говорил о машинах: овеществленная сила знания. Тридцать семь полетов к Юпитеру…
— Тридцать семь, — повторил пилот. — Теперь он уйдет в тридцать восьмой. Без меня. Когда смерч приближался к машине, я подумал, что можно сжать электрограммы. Как при киносъемке: запись вести замедленно, а проецировать с обычной скоростью. Мысль быстрее движения руки, но мы можем сделать нечто более быстрое, чем мысль.
— Генеральный Конструктор для этого и пригласил вас, — сказал врач. — Он знал, что так будет. Скоро закончится монтаж новой машины. Это… это для вас.
Пилот посмотрел на «Синюю птицу».
— Неужели нельзя создать машину, которая…
— Нет, — ответил врач. — Нельзя. С каждым годом машины предъявляют все более жесткие требования к тем, кто их испытывает. Через пять лет на такой машине будут летать пассажиры — спокойно, удобно, даже с комфортом. Но к тому времени появится новая «Синяя птица». И она потребует от испытателя таких качеств, что… А ведь вы — испытатель. Вы хотите летать только на настоящих машинах.
Они долго молчали. Потом пилот, все еще глядя на «Синюю птицу», произнес:
— Овеществленная сила знания… Да, это так. Хорошо сказано. Врач улыбнулся:
— Это — поэзия.
— Да. Это поэзия, — согласился пилот.
