Андрей Яхонтов - Срок контракта исчезает через...
Однако он обстоятельно расспросил Абалио о предыдущих местах службы. По ряду его замечаний Абалио составил о нем мнение как о хорошем специалисте и серьезном человеке.
День Абалио провел знакомясь с домом сотрудников, как его здесь называли. Довольно скучное получалось знакомство: с кем он ни пытался заговорить — ему не отвечали.
Обедал Абалио с Бриггсом. Вербовщик щеголял в шортах и маечке. Язык у него заплетался еще сильней.
— Нравится здесь? — приставал он к Абалио. — То-то. Я плохого не предложу. Сейчас едем с Гирчем на охоту. Жаль, тебя пока не можем взять. Вдруг потеряешься… — и неприятно осклабился.
Вечером Лайн представил Абалио доктору Смайлсу. Доктор жил отдельно от всех: на территории садика, в дальнем его конце, к наземному этажу был пристроен небольшой домик — тоже с плоской крышей, замаскированной пальмами и цветами. Флигелек этот Абалио заметил еще во время утренней прогулки.
— Сначала предполагалось, что во флигельке разместится госпиталь, — сказал Лайн, — но доктор настоял, чтобы под госпиталь отвели несколько комнат в общем здании, и поселился во флигельке один.
Такую обособленность Лайн объяснил замкнутостью характера Смайлса.
По-видимому, хозяин ждал их: едва они приблизились к легкому заборчику, которым был обнесен участок вокруг флигелька, доктор замахал им с плоской крыши, где отдыхал в плетеном кресле с книгой в руках. Он был седой, большеголовый, незагорелый.
По лестнице, крепившейся к внешней стороне домика, они поднялись наверх. Смайлс приветствовал их сидя. Ноги его были укутаны пледом.
— Увы, — сокрушенно сказал он, — у меня последнее время плохо со здоровьем.
Столик перед ним был заставлен пузырьками с микстурой. Рукопожатие старик, однако, сохранил крепкое, уверенное.
Они тоже опустились в плетеные кресла. Доктор позвонил в колокольчик.
Пожилая полная негритянка в белом переднике, проворно вскарабкавшись по лестнице, принесла чистые стаканы и бутылку виски.
Абалио осматривался. Крыша напоминала веранду под открытым небом, располагала к отдыху и покою, к неторопливой беседе. Со всех четырех сторон ее окружали деревянные перильца. Из двух неярких фонарей, подвешенных над столом, лился свет. Огромные ночные бабочки, покружив вокруг фонарей и потеряв ориентацию, падали на стол, на плед, которым были укутаны ноги доктора.
— Откуда здесь электричество? — спросил Абалио. — Чтобы обеспечить электроэнергией такое здание…
— Галлактий, — лаконично отозвался Смайлс.
— Но ведь запасы галлактия… — Абалио вскинул глаза на доктора, желая удостовериться, что это не шутка. — Ведь галлактий добывать запрещено. Над всеми его месторождениями установлен строжайший международный контроль.
— Не все его месторождения учтены и известны международному контролю, — возразил Смайлс. — Местное, например… А поскольку запасы урана на Земле и других планетах подходят к концу…
Абалио ощутил, как сердце его набухает тревогой. Так вот почему Бриггс и Тубнер требовали, чтобы он скрыл от семьи, куда отправляется! Неужели их выбор пал на него, одного из той очереди, потому что именно его знания и опыт были им необходимы?
— Я занимался добычей галлактия. — Абалио с трудом подавил волнение. — Но теперь это запретный промысел. За него полагается суровое наказание…
— Объемы здешних разработок мизерны, — сказал доктор.
— Спичечного коробка галлактия достаточно, чтобы фабрики и заводы Европы работали бесперебойно месяц. — Абалио даже привстал со стула. — Энергия, заключенная в нем, куда могущественнее всех известных видов топлива. Уран в сравнение с галлактием не идет… Но ведь сегодня никто не знает последствий использования галлактия! Несколько рабочих, занятых доставкой галлактия из шахты на поверхность, умерли в страшных муках… Я сам видел это.
Доктор смотрел на Абалио сочувственно.
— Вам придется испытать здесь еще не одно разочарование. Но я намеревался говорить с вами не об этом. Я рассчитывал услышать от вас… Если вам это не слишком тяжело, расскажите, какая сейчас жизнь там… Там, откуда вы прибыли.
Столько горечи и тоски было в его голосе, что Абалио устыдился собственной несдержанности. Ведь он только что прибыл сюда, в этот замкнутый, загадочный мирок, и все мерит прежними мерками. Каково же должно быть людям, которые живут здесь, как в заточении, не один год?.. И хотя воспоминания причиняли ему мучительную боль, он начал рассказ. Об Эстелле и Микки, о новой квартире, куда перевез их перед отъездом, об энергетическом кризисе, который все ощутимей дает о себе знать… И вдруг увидел: Лайн зажимает уши ладонями.
— Я что-нибудь не так говорю? — смутился Абалио.
— Я предпочел бы ничего не слышать, — выпалил Лайн. — Для меня та далекая жизнь — уже почти ощутимая реальность. Еще чуть-чуть, и я окажусь дома. Наверняка там все изменилось! Возможно, стало хуже. Ну и пусть. Зато я смогу читать газеты, слушать радио…
— Ничего этого здесь, увы, нет, — грустно улыбнулся доктор, обратившись к Абалио. — Запрещено, чтобы не вызывать печальных мыслей и ненужных волнений…
Абалио невольно посмотрел на раскрытый том, который доктор по-прежнему держал на коленях.
— Библиотекой будете пользоваться моей. — Умные, проницательные глаза доктора, казалось, заглядывали в самую душу.
— Да-да, — кивнул Лайн, — я прихожу к доктору не только за лекарствами, но и за книгами.
Он отхлебнул из стакана, устремил взгляд вдаль, на фиолетовую гряду гор, рельефно высвеченную полной луной.
— А вы, мой друг, на здоровье не жалуетесь? — спросил доктор у Абалио. И снова улыбнулся, но одними губами, глаза его остались скорбно-серьезными.
— На всякий случай попросите у доктора снотворного, — посоветовал Лайн.
— Ну, ну, не пытайтесь привить свои дурные привычки новичкам, — шутливо погрозил ему пальцем Смайлс.
— Просите, просите, иначе пожалеете, — не отступал Лайн. — Сегодня же пожалеете.
…Ночью Абалио разбудили крики, ругань, рев мотора и щелканье винтовочных затворов. Он поднял голову, прислушался: шум проникал через окошечко под потолком.
Абалио встал с кровати, вскарабкался на стул — так ему удалось выглянуть наружу. При свете луны и тусклого фонаря он различил автобус с матовыми ветровыми стеклами, кучку полуодетых негров, а перед ними вооруженных винтовками Гирча и двух недавних своих попутчиков.
Затем к автобусу подъехал грузовик. Из кабины выпрыгнул Бриггс. Поигрывая кнутом, он прошелся перед замершими неграми и принялся загонять их в кузов. Трое с винтовками ему помогали, подталкивая несчастных прикладами в спину.
