Татьяна Суворова - Сердце бездны
И этот день «Титана» походил на другие. Два молодых практиканта-европейца с комфортом устроились в мягких креслах планетологов-наблюдателей. На базе могли себе позволить рабочие места салонного типа — равномерное орбитальное движение давало установить капризные, но великолепные противометеоритные пушки. Поэтому аврал здесь выглядел как простое ослабление света ламп в сопровождении зубной боли (от ультразвука).
Практиканты получше спрятали под широкими куртками чистенькие, псевдофарфоровые термосы и проверили настройку автоматики. Вот-вот должно было начаться очередное погружение в Сатурн — зонд-робот уже вышел на расчетную орбиту, постепенно сближавшуюся с атмосферой. Исследование намечалось неглубокое, рутинное, и парни, разомлевшие от тепла климатической установки, сидели, положив ноги на пульты, и потягивали холодное пиво из пластмассовых чайных чашек. Пиво было протащено на вахту контрабандой, в тех самых термосах.
Зонд начал работу. Дежурные не убирали ноги с пультов, вяло беседовали. Изредка так же вяло поругивали экраны — сегодня связь была редкостно паршивой, изображение атмосферного хаоса непрерывно дополняли шипящие черно-белые клоки радиобардака.
Такие вахты во многом были проформой, и занятые на них планетологи никогда особо не вглядывались ни в показания безотказных приборов, ни в панорамы Сатурна. Первое занятие бессмысленно, так как есть зуммер; а от второго быстро начинается головокружение, бесплотные серо-желтые изображения словно покидают экран и корчатся перед самым твоим носом.
Дежурство было самым обычным…
Кристалл существовал не один миллион лет. Вековечные ураганы из водорода то вышвыривали его к самому началу атмосферы, почти к свету звезд, — словно хотели вышвырнуть его. То, передумав, снова хоронили в вязкой, подвижной пучине. Откуда Сатурн взял эту игрушку? Чем она была? Если б кто-то смог взять кристалл в ладони, рассматривая свою находку через стекло гермошлема, он поразился бы асимметрии полупрозрачных, темных граней — ибо люди никогда не видели форм, столь совершенно соответствующих Тьме. Жесткая игра серо-фиолетовых отливов пугала — это походило на эхо, дошедшее из тех пропастей, которые, вполне возможно, и есть конец Вселенной, ее край. Если б кто-то провел по нему алмазом — разрезался бы алмаз. Если б ударил лучом лазера — исполинская энергия поглотилась бы совершенно бесследно…
Но сейчас наступил срок перемен. В Сатурне навстречу друг другу летели два рваных, бешеных клубка бурь. И каждый из них нес свой груз. Ветра, казалось бы, были готовы в любой момент изменить пути или выплюнуть ноши — но в реальности это было невозможно. В танцы темных, бессолнечных потоков вошла новая сила…
Видимость на экранах дежурных внезапно улучшилась. Подобные, совершенно естественные, флуктуации бывали и в прошлые вахты, но все равно каждый раз привлекали внимание — просто по закону контраста. Болтающие о женском бейсболе парни соизволили бросить взгляд в чрево мира, названного именем бога Времени. И почти мгновенно заметили, что совсем рядом с правой телекамерой зонда летит странный, мрачновато отсвечивающий объект.
Пальцы старшего практиканта нажали несколько клавиш на пульте. Зонд получил команду сориентироваться относительно кристалла и произвести его захват.
Система ручного управления зондом-роботом — вещь маразматическая. Даже если не учитывать более чем трехсекундного запаздывания сигнала, мало дисциплинированный Сатурн все равно командовал техникой гораздо оперативнее, чем могли медлительные люди. Никто не понимал, как (и зачем) ученые умудрились выбить деньги на создание и установку такой аппаратуры, но она функционировала (то есть ни черта не делала) уже с полгода. И практикант задействовал ее исключительно для порядка. Иначе начальство, проглядев компьютерный дневник дежурства, как следует врезало бы за нерадивость — конечно, исключительно из почтения к инструкции, а не из-за здравого смысла.
Но сегодня система сработала в первый и последний раз. Зонд, ни на миллиметр не изменивший своего положения относительно добычи, выпустил петлю магнитного поля, а объект очень послушно оказался в ней. И спокойствие дней сатурнологов отныне охраняли только пресловутое упование на ничтожные вероятности и незнание двух деталек происшедшего: во-первых, кристалл был полностью нечувствителен к электромагнитным воздействиям, а во-вторых, при захвате вел себя совершенно пассивно…
Но на экранах отразилось только то, что улов благополучно водворился в контейнер. Робот, проболтавшись положенный срок в вечно простуженной каше Сатурна, как всегда, еле-еле справился с его гравитацией и стыковался с несущим орбитальным модулем.
«Титан» принял этот автомат через пять суток.
Запись в бортовом компьютере международной научно-орбитальной базы «Титан»:
«В соответствии с типовыми правилами, после выполнения исследования ИР-0899643/Т-670-Г зонд ПР-4 и содержимое его контейнеров были подвергнуты дезинфицирующему облучению ОИП-7/3. После вскрытия контейнера № 5, осуществлявшегося по типовым нормативам, обнаружилось полное разрушение одного из захваченных в атмосфере образцов, а именно фосфоресцирующего (?) кристалла неидентифицированного состава. В контейнере отмечено повышенное содержание изотопа Не4; на стенках присутствуют следы слабого альфа- и бета- излучения, шедшего изнутри. Предполагается, что распавшийся объект состоял из замерзших нестабильных изотопов газов. При явно недостаточной убедительности данной гипотезы более приемлемого предположения не выдвинуто. Подробнее см. Архив Научного Отдела, С, кассета 538/А, секция кассеты 818».
Экипаж «Дальнего» вышел из анабиоза. И сразу стало казаться, что на планетолете находится добрая тысяча человек. Каждый комингс[8] пересекался раз двадцать в минуту; куда ни посмотри — к шершавым, «войлочным» (то есть пластиковым) стенам присосались глянцево-медлительные полусферы роботов-уборщиков; корабельный селектор хрипел, честно пытаясь передать все требования о проверках систем и все рапорты об исполнении этого. Люди в перчатках-датчиках с очками-экранами на глазах ощупывали любой миллиметр любой поверхности — словно гладили, ласкали огромное, живое тело.
Причиной аврала был начальник базы «Титан», генерал Международной Космической Службы Джон Барлоу. Все заинтересованные люди знали: у этого человека есть сверхъестественная способность обнаруживать даже самый мизерный намек на неполадку. И это при том, что собственноручно на борту корабля-гостя генерал работал не более пяти-шести часов из всех трех суток четырехсменной проверки. И в случае любой «неблагонадежности» он немедленно ставил планетолет на полный осмотр — то есть на три недели каторжной и ювелирной работы как его экипажа, так и техперсонала базы.
