Мишель Гримо - Город, лишенный солнца
"Как люди могут со всем этим мириться? - с тоской спрашивала себя Элиза. - Еще немного - и в городе не останется ни одного здорового человека!"
Друзья задерживались. Марк, должно быть, скрежещет зубами, а сестра в отчаянии пытается отыскать что-то нужное в комнате. Наконец, потеряв терпение, брат хватает Сильвию за руку и тащит за собой. Представив себе эту сцену, Элиза невольно улыбнулась. Два проходивших мимо паренька отнесли ее улыбку на свой счет и, бесцеремонно окинув девушку взглядом с ног до головы, сообщили свое мнение о ее наружности. Элиза выслушала их со скрытым интересом, но, когда ребята отметили ее крохотный рост, яростно сверкнула глазами и, резко повернувшись, пошла прочь. Она мечтала быть высокой, а потому любой намек на полтора метра с шапочкой воспринимала очень болезненно. Ей недавно исполнилось шестнадцать лет, и она надеялась еще подрасти. Ребята крикнули ей вдогонку, что такой красивой девушке не к лицу сердиться. Но Элиза уже забыла о них, заметив на углу курчавые головы Марка и Сильвии.
- Прости, Элиза, я куда-то задевала очки!
Элиза расхохоталась. Марк только развел руками. Сильвия была Сильвией, и рассчитывать, что ее может что-то изменить, не приходилось. И у брата, и у сестры были одинаковые серые близорукие глаза; однако у Марка они отражали живость характера и решительность, тогда как в огромных печальных глазах Сильвии читалась покорность судьбе, отчего у каждого из ее друзей возникало неодолимое желание взять девушку под свою опеку.
- Ну ладно! Пошли! - заторопилась Элиза.
Главврач принял их любезно, но его время было расписано по минутам, а потому он дал им в сопровождающие молодого ассистента, пообещав побеседовать с ними позже. Жан уже не раз сопровождал их и не скрывал своего благожелательного отношения к проблемам, которые волновали ребят.
Не заходя в хирургию, они направились прямо в отделение общей терапии и начали с палаты, куда привозили тех, кто потерял сознание. Вокруг лежавших на носилках людей суетились санитары, делая искусственное дыхание, инъекции, давая кислород. Марк извлек из кармана записную книжку.
- Сколько всего сегодня? - спросил он.
Жан посмотрел на висевший у двери листок:
- С утра на улице подобрано сто двадцать восемь человек, а еще нет и двенадцати!
На первом этаже громадного здания размещалось акушерское отделение.
- Нас давят, травят, мы болеем, но дети продолжают рождаться! - заметил Жан и, помолчав, устало продолжил: - Соотношение почти не меняется: за месяц у нас появилось сто семьдесят пять новорожденных, а в городе пять больниц и клиник. Состояние ста сорока пяти младенцев соответствует норме, четверо находятся под наблюдением. Их надеются выходить с помощью недавно разработанной методики. Вылечить не вылечат, но жить будут. Пока. Двадцать шесть новорожденных неизлечимы. Их отправили в специализированные центры... Ну ладно, двинулись дальше... Нужные цифры получите в ординаторской каждого отделения.
Они прошли по всем этажам. Здесь, в больнице, истину не пытались скрывать.
Одиннадцать случаев острой анемии у детей от шести до тринадцати лет крохотные изможденные личики без кровинки в лице, тонкие ручонки, к которым тянулись шланги для переливания крови. Двадцать случаев приступов сильнейшего кашля, сопровождавшегося рвотой, в результате отравления уличным воздухом. Марк, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица, заносил в записную книжку все, что видел и слышал.
Пять смертей от рака легких... Двенадцать случаев легочного кровоизлияния, к счастью вовремя остановленного...
Подавленные увиденным, Элиза, Марк и Сильвия вернулись в кабинет главного врача. Тот проглядел записи Марка.
- Все верно! Но вас ознакомили только с тем, что непосредственно связано с загрязнением окружающей среды. Между тем, не следует забывать, что многие больные могли бы справиться со своими заболеваниями, не будь их организм ослаблен непрерывным кашлем и кислородной недостаточностью! Умножьте полученные у нас цифры на количество городских больниц и составите общую картину...
Элиза хотела что-то спросить, но дверь кабинета распахнулась. В комнату вбежал Жан.
- Извините за вторжение! Мне только что сказали, что вас разыскивают два охранника. Их сопровождает администратор больницы... Через несколько минут они будут здесь! Вам лучше уйти. Воспользуйтесь служебным лифтом! Пойдемте, я провожу вас...
Оказавшись на улице, ребята долгое время шли молча. Им лучше других было известно истинное положение в городе - они день за днем измеряли его пульс. Цифры красноречиво свидетельствовали, что положение ухудшается с каждым месяцем. Даже беззлобная Сильвия не выдержала:
- Когда же мы решимся на что-то серьезное? Пора кончать с этим, я больше так не могу!
- И я! - призналась Элиза.
- Так бы и взорвал все это! - с яростью воскликнул Марк, погрозив кулаком заводским трубам, из которых тянулся в небо черный дым...
Прохожие оглядывались на возбужденные лица ребят. Элиза схватила друзей за руки и, ускорив шаг, сказала:
- Пошли на Черные земли. Наверно, нас уже ждут. Послушаем, что скажет Альдо...
- Опоздали! Их наверняка предупредили!
- Ну, попадись только мне в руки хоть один из этих пакостников...
- И что будет?
- На всю жизнь отобью желание мутить воду!
- Брось кипятиться! Хоть по городу прокатились!
- Тоже мне - радость! Больница! От одного запаха эфира воротит, а еще по дороге наглотаешься выхлопных газов! Куда лучше сидеть в караулке.
Машина с двумя охранниками влилась в поток автомобилей и короткими рывками двинулась по Прямой улице. Наступал критический час дня. К этому времени воздух в городе становился насыщенным серой, окислами углерода, азотом, аммиаком, твердыми частицами. К вечеру, с увеличением влажности, эти вещества образуют еще более опасные соединения...
Новая остановка. Сидящий за рулем Ксавье, вздохнув, бросил завистливый взгляд в сторону магазина и едва не подпрыгнул на сиденье.
- Франсуа! Ты хотел бы поймать "зануду"?
- Еще бы. И поверь мне...
- Вон парочка их! В разгаре работы! Вон там, возле витрины...
Жан-Пьер тщательно следил за своей внешностью. С иголочки куртка из светлого драпа, безукоризненные стрелки на брюках. Бледное лицо юноши обрамляли длинные, черные, тщательно расчесанные волосы, впрочем, длинные волосы носила вся молодежь.
Мишель был покрепче и повыше Жан-Пьера и рядом с ним казался особенно небрежным: взлохмаченная шевелюра над квадратным лицом с короткой бородкой, широкие плечи, старые поношенные джинсы. Жан-Пьер держал хронометр, а Мишель, сидя на корточках, нажимал кнопки стоявшего на тротуаре странного аппарата, похожего на старинный радиоприемник. На передней панели прибора имелись три стеклянные трубки разного диаметра...
