Джеймс Боллард - Невозможный человек
Конрад посмотрел на простыни, закрывавшие его. Не говоря о шине, асимметрия его нижних конечностей была слишком очевидна.
— Трудно сказать. Я думаю, что…
— Решать тебе, Конрад. Тебе либо придется носить протез металлическую подпорку, которая будет причинять тебе много хлопот до конца дней твоих и не позволит тебе бегать, плавать и вообще двигаться, как нормальному молодому человеку, либо у тебя будет живая нога из плоти и крови.
Конрад выжидал. Все, что сказал доктор Найт, совпадало с тем, что он сам слышал о восстановительной хирургии, — на эту тему не было табу, хотя об этом редко говорили в присутствии детей. И все же он был уверен, что это подробное резюме было лишь прологом к куда более трудному решению.
— Когда вы собираетесь сделать это — завтра?
— О, Боже, нет, конечно, — доктор Найт невольно рассмеялся, затем его голос зарокотал дальше, стараясь сгладить неловкость. — Даже не в ближайшие два месяца. Это чрезвычайно сложный комплекс работ: нам придется отыскать и пронумеровать окончания всех нервов и сухожилий, затем подготовить сложнейшую пересадку кости. По меньшей мере с месяц ты будешь носить искусственную конечность — поверь мне, придет время, и ты уже будешь предвкушать возвращение нормальной ноги. Скажи, Конрад, могу я считать, что в принципе ты согласен? Нам необходимо согласие вас обоих — твое и твоего дяди.
— Думаю, что так. Мне хотелось бы поговорить с дядей Теодором. Все же я еще не принял окончательного решения.
— Думающий, осторожный человек, — доктор Найт протянул свою руку. Когда Конрад потянулся, чтобы взять ее, то понял, что доктор намеренно демонстрирует ему едва приметный шрам, который словно обегал основание большого пальца и скрывался затем гдето посреди ладони. Палец казался нормальной частью руки и все же был словно обособлен.
— Правильно, — сказал доктор Найт. — Вот тебе небольшой пример восстановительной хирургии. Это случилось, когда я был студентом. Я потерял только один сустав после заражения в анатомичке — мне заменили весь палец. Он отлично служит мне; именно после этого случая я выбрал хирургию своей специальностью. — Доктор Найт показал Конраду целиком весь шрам. — Конечно, есть кое-какая разница, например, сочленение — этот палец даже более гибкий, чем был мой, и ноготь другой формы, но во всем основном он теперь вполне мой. Я нахожу в этом даже некоторое альтруистическое удовлетворение — на мне прижилась частица другого человеческого существа.
— Доктор Найт… водитель автомобиля. Вы хотите дать мне его ногу?
— Да, это так, Конрад. Мне все равно придется сказать тебе, потому что пациента должен устраивать его донор — совершенно естественно, люди весьма неохотно соглашаются на пересадку органов от преступников или психически ненормальных. Как я уже объяснил, для человека твоего возраста совсем не просто подыскать соответствующего донора…
— Однако, доктор… — рассуждения собеседника еще раз изумили Конрада. — Должен же быть кто-нибудь другой. Не то, чтобы я настроен против него, но… Есть и другая причина, не так ли?
После небольшой паузы доктор Найт кивнул. Он отошел от постели, и некоторое время Конрад терялся в догадках, не собирается ли тот вообще отказаться от своего намерения. Затем Найт повернулся на каблуках и показал в окно.
— Конрад, пока ты был здесь, не показалось ли тебе странным, что больница пустует?
Конрад показал жестом на просторную палату:
— Возможно, потому, что она слишком большая. На сколько пациентов она рассчитана?
— Свыше двухсот. Это большая больница, однако пятнадцать лет назад, еще до того, как я пришел сюда, здесь едва справлялись с притоком пациентов. В основном, это были случаи гериатрические: мужчины и женщины, которым было за шестьдесят, которым нужно было заменить в худшем случае пару органов. Тогда были огромные очереди, многие пациенты пытались даже платить солидные суммы — взятки, чтобы быть точным, так хотели попасть в больницу.
— Что же случилось теперь?
— Интересный вопрос. Ответ на него частично объясняет, почему теперь ты очутился здесь и почему мы проявляем такой интерес к твоему случаю. Видишь ли, Конрад, примерно лет десять назад в больницах по всей стране было отмечено, что количество поступающих больных стало резко сокращаться. Поначалу все почувствовали облегчение, но спад продолжался и в последующие годы, и приток пациентов опустился теперь примерно всего до одного процента от поступлений в прошлые годы. И большинство пациентов — это врачи или люди из обслуживающего персонала медицинских учреждений.
— Но, доктор… раз они не идут сюда… — Конрад поймал себя на том, что подумал в этот миг о своих дяде и тете. Раз они не хотят оказаться здесь, значит, они предпочитают…
— Совершенно верно, Конрад. Они предпочитают умереть.
Неделю спустя, когда дядя снова пришел навестить его, Конрад рассказал ему о предложении доктора Найта. Они сидели на террасе рядом с палатой, посматривая на фонтаны пустынной больницы. Дядя все еще носил повязку на руке, но, в основном, оправился от случившегося. Он молча слушал Конрада.
— Старики больше не поступают, они лежат дома, когда заболевают… и дожидаются конца. Доктор Найт говорит, что не видит причины, почему во многих случаях восстановительная хирургия не могла бы продлить срок их жизни на более или менее неопределенное время.
— Разве это жизнь? Чем же, по его, разумению, ты можешь помочь им?
— Видишь ли, он убежден, что нужен пример, символ, если хочешь. Кто-нибудь вроде меня, получивший серьезнейшую травму в результате несчастного случая в самом начале своей жизни, может заставить их поверить в реальную пользу восстановительной хирургии.
— Тут едва ли просматривается сходство, — задумчиво проговорил дядя. — Однако… а ты-то сам как считаешь?
— Доктор Найт был вполне откровенен. Он рассказал мне о таких «ранних» случаях, когда люди, получившие новые органы, буквально распадались на части, если не выдерживали швы. Полагаю, что он прав. Жизнь нужно сохранять, нужно помочь умирающему, лежащему на тротуаре, почему бы нет и в других случаях? Потому что рак или бронхит менее драматичны…
— Я понимаю, Конрад, — дядя поднял руку. — Но почему он считает, что пожилые отвергают восстановительную хирургию?
— Он признается, что не знает. Он чувствует, что по мере того, как повышается средний уровень продолжительности жизни, пожилые люди стали доминировать в обществе и формировать его взгляды. Вместо того, чтобы иметь вокруг себя молодежь, они видят людей, подобных себе. И единственный способ избежать этого — умереть.
