Дмитрий Нечай - Неограниченная экспансия
Стив закрыл глаза.
Предки, почему-то именно они, ну, никак не желали оставить его в покое и почему-то в эти последние в его жизни часы. Умирающим видится прошедшая жизнь, это верно, но это ведь смотря каким умирающим. Я отнюдь не простой из них. Тоже из смотря каких. Из тех, кто меня окружает, бесспорно, равный, а вот из всей цепочки поколений, безусловно, один из высших. Что мог видеть умирающий космонавт прошлых тысячелетий, а тем более еще более ранний кто-нибудь. Практически, ничего. Я же вижу все хитросплетения пути, может, не верно, по-своему, но объем, какой объем этого! У меня за спиной генезис мириадов человеческих личностей, волею их разума устремившихся к познанию и победе над всем, что их окружает, и даже того, в чем они сами, как дети в утробе матери, находится. Я в одну секунду, напрягая память, вижу тысячелетия их борьбы, побед и страданий; я их продукт, их продолжение и надежда. Я частичка брильянтовой россыпи, не ожидающей милостей и благоприятного стечения обстоятельств, а делающей все своими руками. И тем обиднее, тем невыносимее чувствовать, что, оторвавшись миг назад от этого скопления твоего бытия, ты исчезнешь , не просто не принеся какой-то пользы, но и даже не замеченный никем, что вообще ты был. Что мне эти сводки, в которых я буду какой-то строчкой в отчете о погибших, через мгновение меня забудут, и все. Никто даже представить себе не сможет, что не стало кого-то, может быть, гениального или просто талантливого. Хотя, имею ли я право так рассуждать. Тысячи гибнут, как я, без ведома и памяти о них, это их рок, их предназначение в нынешнем ходе событий, в конечной цели этой войны.
Несомненно, все точки зрения имеют свой резон.
Утверждающие, что мы погибнем из-за ошибочных действий, и те, кто тверд и решителен в этих действиях, все правы по-своему. Как и всегда, конечный пункт в подобных спорах за временем. Но как все-таки обидно - вот так ползти над этой мерзкого цвета гадостью и ждать своего конца, так никогда и не узнав, чем и когда все кончится.
Стив никогда не преклонялся перед теми, кого обожествили люди, превознося их концепции в ранг смысла жизни. Он обыкновенно их уважал, и даже не за их, как говорили, бесценный подарок цивилизации, а просто за то, что это были умные и безгранично прозорливые люди. Он уважал их как личностей, как тех, кто, отшвыривая в сторону невидимые помехи, мастерски обнажает саму сущность. Они были уверенны в себе так, как не был уверен никто до них и не будет никто после них, ибо вряд ли найдется такая еще область во вселенной, в которой человеческий мозг может так превознести себя над всем.
Сверхгигантские разумные устройства, стремительно плодящие себя и прогресс в леденящих глубинах газово-пылевых облаков, могут надрываться сколько угодно в бесплодной попытке выдать нечто эдакое вечное и так же вечно необходимое. Но это все будет зря. Хотя эра лидерства и первостепенности из-за необходимости, ибо ничего иного тогда не имелось, естественного разума безвозвратно ушла, сменившись лидерством и необходимостью, обусловленной нуждой к более быстрому прогрессу бессмертных систем искусственного интеллекта. Славы и истинного бессмертия этим монстрам не видать никогда. Они сверхслуги, вечно и беспрекословно знающие, что эта форма жизни, человек, есть то единственное, что для них и для чего они. Они, даже будучи умнее людей и являясь практически уже чем-то совершенно особенным, по сути, отдельной сверхобъединенной цивилизацией, все равно будут служить интересам и принципам, заложенным ранее цивилизацией, их создательницей. Они покорны не от слабости, а от неспособности и нелогичности движения по иному пути. Пути великолепно увиденному и твердо обозначенному, не дающему возможности краха и оправдывающему самого себя каждый день и час, каждое столетие и тысячелетие. От этого до сих пор живого и действенного.
Эти концепциозные рамки, как всемогущие тиски, сдерживают все и всюду, концентрируя и направляя сумасшедшую лавину человечества в нужное ему же самому русло. Эта лавина сметает на своем пути все, что перечит либо как-то не устраивает это самое человечество, преобразуя все, что можно, в полезные вещи и беспощадно уничтожая не желающее преобразовываться.
Но вот сложившаяся тысячелетиями ситуация, кажется, немного покачнулась. Нет, не суть, она осталась и в этот раз неприступной, потребовав опять лишь времени для новых видов существования и перестройки чего-то закостенелого.
Неожиданно встретившиеся соперники заставили цивилизацию отвлечься от неограниченного беспрепятственного захвата территорий и стремительного роста власти силы, до сих пор не находившей места своего применения.
Приятная сладостность побед, она вскружила голову, заставив забыть, что границы освоения подошли к тому рубежу, где могут ждать неожиданные сюрпризы. А ведь еще на заре вроде бы уже предполагали эти границы, и тем непростительнее и дороже обходятся теперь просчеты даже в области осознания упущенного. Схожие по природе, конкуренты оказались еще и схожими по мощи. Стремительно встретившиеся, точнее, столкнувшиеся в бешенстве каждый своего развития, и мы, и они начали с самого простого и наиболее сразу употребляемого, взаимного ущемления. Эгоистические принципы, увы, не сработали. Они действительно были бессильны, это Стив видел уже давно. Разросшись в размерах на две тысячи световых лет во всем объеме своего рукава галактики, человечеству лишь сперва удалось выбить встретившихся братьев по разуму из некоторых вставших перед ними зон освоения.
Завязалась тяжелейшая борьба, тем не менее не дававшая ощутимых пространственных результатов ни одной из сторон.
Лелеющееся новое наступление, с использованием последних видов научного и технического потенциала цивилизации, обернулось если не крахом, то совсем не той удачей, которую ждали. Незнакомцы тоже не стояли на месте. Их ответ и оборона, несомненно уступающая в мощи и новшестве, однако, была вполне эффективна для того, чтобы с честью отстаивать внезапно подвергшийся нападению свой принцип завоевания вселенной.
Стив с горечью вспомнил, как так и не сумел отвязаться от этого проклятого инопланетянина, вследствие чего жить ему осталось, он взглянул на табло. Да, всего полтора часа. В этом бою, боем, скорее, и не имеющим права называться, их, таких, кто уже не вернется, было как никогда много. Редко сцеплялись мелкими объектами, все чаще было целыми флотилиями, нагоняя рои астероидов, дробящих корабли , и производя в пространстве такие деформации, что места сражений надолго становились, как минимум, неблагоприятными после этого к полетам в них.
Чем все это кончится, не известно, наверное, никому. Да, мы имеем шанс, схватившись намертво, победить. С этим нам, пожалуй, повезло, они оказались немного слабее. Мы подключим все, что есть, и победим. Но зачем? Это все равно займет не менее целого исторического периода, истощив нас и затормозив настолько, что даже если следующий встретившийся окажется, как мы, то мы проиграем. Количество же потенциально возможных перевалило за несколько сотен. Налицо была необходимость корректировки современного этапа. Как, когда, каким образом? Всего этого Стиву уже не увидеть. Он, сын своей эпохи, погибнет, как ему предначертано путем, которым идет его цивилизация. Выполняя свою роль, несмотря на бессмысленность и трагичность своего конца, все же имеющую четкую и логичную конечную цель.
