Кристина Каримова - Твари божии, или Каждому по вере его
Вода вдруг всколыхнулась, и Машенька показалась на поверхности. Отец Алексей рванулся, схватил, дернул кверху судорожно кашляющую девочку. Крепко прижал ее, насквозь мокрую к себе и тут только понял, кто помог ей подняться. Русалка! Фиалковые, нечеловеческого вида глаза сверкнули сердито, и плывунья, оставив только расходящиеся круги, бесшумно ушла под воду.
Машенька, кашляя и стуча зубами то ли от холода, то ли от испуга, вцепившись в шею замершего соляным столбом священнослужителя, между тем, невнятно всхлипывала:
– Я не нарочно… упала… Там дырка была… А я только хотела спросить… русалочек… хорошие ли они… Ведь хорошие?.. Да?..
– Да, маленькая. Да… – пробормотал отец Алексей, чувствуя, как под воробьиными ребрышками быстро-быстро колотится маленькое детское сердечко и как большими скачками прыгает его собственное.
* * *Закатное солнце, пряча луч за лучом, уходило за темные вершины леса, крася небо и мир вокруг в розово-сиреневые полосы. Новые, только что приспособленные доски белыми полосами выделялись среди старых, потемневших, напоминая и о плохом, и о хорошем.
Отец Алексей старательно доколотил последний гвоздь и поднялся с колен. Потопал ногой, проверяя крепость помоста. Удовлетворенно кивнул: прочно! Аккуратно собрал инструмент, рачительно завернул в бумажку оставшиеся гвозди: пригодятся. Повернулся – идти к дому. И увидел выходящую из кустов бабу Стешу.
– Ох!.. – остановилась она, признав настоятеля. Испуганно покосилась на неизменный узелок в руках. – А я тут… Отблагодарить…
– Все правильно, баба Стеша, – поспешил он успокоить смутившуюся женщину. – Я вот тоже тут…
Он кивнул на покоящуюся на краю помоста корзинку. Вложенная снедь выходила за край, оставляя щель между ободком и широкой плетеной крышкой.
– Ой, батюшка! – ахнула старушка. – А как же…
– Пусть кушают, – произнес отец Алексей мягко. – Все мы божьи твари…
* * *Утро началось с раннего восхода. Отец Алексей, проснувшийся, как всегда, вместе с ним, вышел на крыльцо. Свежий воздух, умытый росой, вдыхался удивительно легко, сверкали капли росы на траве, золотая солнечная дорожка бежала по озеру, радуя глаз. «Хорошо!» – с удовольствием подумал отец Алексей. Но вот когда взгляд его переместился на деревянный настил, сердце безотчетно екнуло: бабы Стешин узелок со снедью исчез, а его собственная корзинка где стояла, там и осталась: русалки не пожелали принять подношение.
Безотчетная радость, которой полнилась душа, угасла.
Медленно, сбивая росу с травы подолом подшитой рясы, отец Алексей спустился к воде. Прошел по помосту, миновал место, покрытое свежестругаными досками. Нагнулся, поднимая корзинку. Удивился ее тяжести, безотчетно приоткрыл крышку. И, потрясенный, замер: на плетеном дне, посверкивая рубинами, лежал давно утерянный Лавровый крест-мощевик.
