Виктор Сапарин - Возвращение круглоголовых (журнальный вариант с иллюстрациями)
Охотники увидели, как из облаков выскочила еще одна кулу.
Глядя на улепетывающую кулу, охотники почувствовали, что она указывает им, что надо делать. Торопливо подобрав «летающие жала», они побежали прямо по ее следам, отпечатавшимся на сырой глине. Кулу добралась до воды, плюхнулась в нее с размаху, поднимая волны и брызги, села на дно и высунула наружу маленькую голову, похожую на бутон гигантского цветка.
Охотники поплыли к дому.
3
— По-прежнему никаких сигналов от Ольсена, — коротко сообщил Гарги.
— А ракеты станции наведения?
— Одна, видимо, разбилась. Четыре действуют. Еще одну, которая села слишком далеко от остальных, мы выключили.
Карбышев подумал с минуту.
— Переведите одну из четырех в запас. Трех достаточно для посадки.
Нгарроба взглянул через иллюминатор.
— Что-то там не так, — заметил он. — Прошлый раз мы садились лучше.
— Положим, и тогда не прошло гладко. — Карбышев пожал плечами. — Кроме того, мы садились на планету вообще. В средних широтах — и все. А сейчас ищем место с точным адресом. И прибываем не одни, а целым караваном, с багажом в сотнях грузовых ракет.
Диск планеты ширился на экране телевизора.
— Да, идея открыть на Венере постоянную научную станцию грандиозна, — задумчиво произнес Гарги. — И по масштабам и по смелости. А помните, Нгарроба, как вы хотели захватить одного из обитателей Венеры, того юношу, что завладел электропистолетом Карбышева? И привезти его на Землю?
— Ну что ж, — откликнулся Нгарроба, — это было тоже смелое решение. Но вы меня удержали. — Он рассмеялся. — А хотел бы я с ним встретиться еще раз. Прошлый раз полного взаимопонимания с людьми Венеры мы не достигли, надо сознаться.
С лица Карбышева не сходило выражение озабоченности. Ольсен, отправивший всю армаду в путь и вылетевший затем на сверхскоростной ракете, чтобы прибыть на Венеру первым, молчал вторые сутки. Конечно, связь в районе Венеры капризная. Но сигналы автоматических станций наведения, заброшенных на планету, доходят до головного пассажирского корабля.
Каждые десять минут дежурный докладывает обстановку. Но что может изменить сейчас начальник экспедиции? Автоматы подведут ракету почти вплотную к цели, — лишь самые последние сотни или тысячи метров он будет сам управлять кораблем.
Карбышев смотрел на планету, медленно вырастающую на лилово-черном небе. Часть неба, видимая в иллюминатор, все уменьшалась. Наконец лишь темный ободок окружил ярко-голубой диск планеты. Затем ее сияние заполнило все окно. Включили оптические фильтры. На поверхности планеты стали видны светлые и темные пятна, застывшие завихрения. Медленно перемещались облачные образования.
Тонкий долгожданный писк. Локаторы нащупали металлическое тело.
— Считайте. — Голос Карбышева звучит сухо.
— Одна, две, три… — докладывает Сун-лин. Он сейчас дежурный.
— Шесть!
Молчание. Сун-лин начинает считать заново.
— Шесть, — повторяет он, — шесть.
— Одна из пристрелочных отлетела далеко, — говорит кто-то успокаивающе. — Локатор мог не нащупать ее. Тогда счет сходится.
— Начинаем торможение, — вмешивается равнодушный голос автомата. — Все по местам.
Карбышев расслабляет мускулы и погружается в полузабытье. Очень хитрое искусственное полузабытье: десятки приборов, размещенных в одежде, следят за пульсом, кровообращением, положением внутренних органов, состоянием организма. И не просто следят, а принимают меры, чтобы сохранить условия биологического равновесия. Прошли времена, когда человек один на один встречал страшную силу, которая сплющивала его, вдавливала в кресло, путала сознание. Первые полеты в космосе были поистине героическими. На этом мысль Карбышева застопоривается. Электрогипноз делает свое дело.
Проходит какое-то время, не ощущаемое Карбышевым, но строго отмеренное приборами, и в точно назначенное мгновение с него снимают забытье.
Никакой перегрузки нет. Он свободно двигает руками и может ходить.
— Берите управление в свои руки, — говорит автомат.
Ракета висит в воздухе. Тормозные двигатели уравновесили ее. В иллюминаторах ничего не различишь. Лиловый кисель, сплошная облачность.
Положив пальцы на клавиатуру управления, Карбышев медленно перемещает корабль. По экрану локатора ползет поверхность суши с языками заливов, пятнами зарослей, невысокими холмами. Вырисовывается предмет чуждых для живой природы строгих геометрических очертаний.
Ракета наведения!
Теперь Карбышев ведет корабль в другую сторону. Опять ракета.
Так же методично Карбышев разыскивает третью космическую станцию наведения. Автоматы привели межпланетный корабль точно в центр образованного ими треугольника. Но не это занимает Карбышева.
— Где ракета Ольсена?
— Надо делать посадку, — замечает Сун-лин. — Ракеты, которые идут следом, не смогут финишировать, пока мы не сядем.
Туман в иллюминаторах исчезает. Свет, рассеянный, но яркий, проникает внутрь корабля, озаряет бурую поверхность планеты. Вода отсвечивает сиреневым.
Но тут автоматы, видимо, решив, что дали людям достаточно времени действовать самостоятельно, снова берут управление.
— Девяносто девять, — объявляет холодный голос, — девяносто восемь, девяносто семь…
— Дифферент — шестьдесят пять градусов, — сообщает другой.
— Пора выпускать шасси, — подсказывает третий.
— Задняя пара выпущена, — докладывает четвертый. Автоматы правы. Сажать корабль — их дело.
Легкий, чуть заметный толчок. Кормовые ноги коснулись грунта. Сейчас они вдавливаются в него. Ракета, как кузнечик, опирается всей тяжестью на пару длинных кормовых ног. Потом она, все больше наклоняя нос к линии горизонта, выпускает пару за парой растопыренные в стороны ноги. Некоторые проваливаются слишком глубоко. Ракета выдвигает их тогда на запасную длину. Другие, наоборот, она укорачивает. Но вот наконец корабль стоит строго горизонтально, похожий на многоножку, только с ногами разной длины.
Один за другим, надев скафандры, люди выходят наружу.
Откидывается грузовой люк, и под брюхом космического корабля появляется нечто напоминающее гигантскую черепаху.
«Лучший вездеход для Венеры, — рекомендовал его когда-то Ольсен. — Не боится синей глины».
Ох, уж эта синяя глина! Она дала себя знать первым исследователям планеты. Если на Марсе песок проваливался и осыпался под гусеницами, то здесь они скользили в сырой массе, похожей на мыло. Вездеходы часто не могли взять даже небольшого подъема. Теперь черепаха повезет космонавтов на розыски Ольсена.
