Альфред Ван Вогт - Звездные деяния
— Пошли разговоры о том, — сказала леди Глория впоследствии тридцати капитанам, собравшимся на капитанский совет, — что мы должны вернуться в галактику и просить о посылке новой экспедиции, которая нашла бы этих затаившихся мошенников. Один из самых жалких голосов, дошедших до меня, напоминал, что мы совершили открытие по дороге домой и после десяти лет, проведенных в Облаке, имеем право на отдых, — Ее серые глаза сверкали, голос был холоден. — Смею вас заверить, что отнюдь не вдохновителям этих пораженческих разговоров предстоит докладывать о неудаче правительству его величества. И потому я заявляю упавшим духом и тоскующим по дому: мы останемся здесь еще на десять лет, если потребуется. Передайте офицерам и команде, чтобы были готовы. У меня все.
Вернувшись на мостик, она вновь не нашла сообщения из Психологического центра. Злость и нетерпение еще не остыли, когда она набирала номер, однако при виде спокойного, умного лица лейтенанта Неслор леди Глория взяла себя в руки.
— Что происходит, лейтенант? — спросила она, — Вы же знаете, как я жду дальнейшей информации от пленника.
Психолог покачала головой.
— Докладывать пока нечего.
— Нечего? — в голосе Jlopp прозвучало изумление.
— Я дважды просила разрешения разрушить его психику, — последовал ответ. — Надеюсь, вы знаете, что я не предлагала бы этого без достаточных оснований.
Леди Глория знала, но неодобрение земного общественного мнения и необходимость отчитываться за каждый акт насилия над личностью до сих пор автоматически вызывали ее отказ. Однако сейчас… Прежде чем она успела сказать хоть слово, психолог заговорила вновь:
— Я неоднократно пыталась воздействовать на него во сне, упирая на бессмысленность сопротивления Земле, раз уж обнаружение их планет все равно неизбежно. Но это лишь убедило пленника, что прежние признания не принесли нам пользы.
Главный капитан перебила:
— Вы в самом деле считаете, что не остается ничего, кроме применения насилия, лейтенант? Больше ничего?
— Сопротивление, эквивалентное ай-кью восемьсот, при мозге с ай-кью сто шестьдесят семь, — просто сказала психолог, — это нечто небывалое в моей практике.
Леди Глория была ошеломлена.
— Я не могу этого понять, — недовольно сказала она, — хотя чувствую, что мы проглядели что-то жизненно важное. Итак: мы натыкаемся на метеостанцию в системе пятидесяти миллионов солнц и застаем там человека, который вопреки всем законам самосохранения немедленно лишает себя жизни, чтобы не попасть в наши руки. Сама станция — это старая галактическая развалина, ставшая за пятнадцать тысяч лет музейным экспонатом, хотя и такой огромный промежуток времени, и размах разума, с которым мы столкнулись, — все указывает на то, что изменения должны быть. Да и само имя человека — Страж — типично для древнего, бытовавшего еще до космической эры земного обычая давать имена по профессии. Не исключено, что даже наблюдение за этим солнцем переходит в его семье от отца к сыну. Есть в этом что-то угнетающее… что-то… — Она осеклась на полуслове и нахмурилась, — Что вы предлагаете?
Через минуту она кивнула:
— Понимаю… прекрасно, поместите его в одну из спален на капитанском мостике. Но о том, чтобы загримировать под меня одну из ваших амазонок, и думать забудьте. Я сама сделаю все, что нужно. До завтра.
Главный капитан холодно рассматривала пленника на экране астровизора. Страж лежал в постели почти неподвижно, с закрытыми глазами, но лицо выдавало необычайное внутреннее напряжение. Казалось, впервые за четыре дня он обнаружил, что узы, наложенные невидимой силой, отпускают его.
Женщина-психолог рядом с ней шепнула:
— Он полон подозрений и, вероятно, останется таким, пока вы хоть немного его не успокоите. Главные реакции должны все отчетливей концентрироваться на одной цели: с каждой минутой будет возрастать убеждение, что ему представится лишь единственный шанс уничтожить корабль и что он должен действовать решительно и безжалостно, не обращая внимания на риск. На протяжении последних десяти часов я самым деликатным образом формировала его будущее сопротивление нам. Сейчас вы увидите… Ах!
Страж сел на кровати. Он высунул ноги из-под одеяла, опустил на пол и встал. Движения его были исполнены необыкновенной силы. Мгновение гигант в серой пижаме медлил, явно обдумывая первый шаг; потом, быстро взглянув на дверь, направился к ряду ящиков в одной из стен, потянул первый попавшийся, после чего принялся выдвигать их по очереди, выламывая замки без малейшего усилия.
Обе женщины — леди Глория и лейтенант Неслор — затаили дыхание.
— Боже мой! — прошептала наконец психолог, — Не спрашивайте меня, как он это делает. Должно быть, сила является побочным эффектом его деллианского воспитания. Благородная леди… — В голосе ее прозвучала озабоченность, и главный капитан посмотрела на лейтенанта.
— Да?
— Стоит ли вам при таких обстоятельствах самой играть роль его укротителя? Он так силен, что без труда разорвет любого на куски…
Ее светлость Глория Сесилия прервала психолога властным жестом:
— Не могу допустить, чтобы какой-нибудь дурень все испортил. Я приму обезболивающее. Скажите, когда я должна войти.
Входя в приборный отсек капитанского мостика, Страж чувствовал внутри холод и напряжение. В одном из ящиков он обнаружил свою одежду. Конечно, он не предполагал ее найти, но ящики вызвали у него интерес. Он применил деллианскую сверхэнергетику движений, и замки уступили его силе.
Стоя на пороге, он окинул взглядом огромное полусферическое помещение. Спустя мгновение ужас, порожденный мыслью о том, что он сам и все его соплеменники погибли, переродился в надежду. На самом деле теперь он был свободен.
Эти люди даже не подозревали правды. На Земле наверняка давно забыли, кем был великий гений Джозеф М. Делл. Разумеется, его освободили с какой-то целью, но…
«Смерть, — безжалостно подумал он, — смерть им всем. Такая же смерть, какую они несли когда-то и не задумываясь принесут вновь».
Ряд за рядом обследуя приборы на контрольном щите, он краем глаза заметил женщину, вышедшую из ближней стены. Присмотревшись, он со свирепой радостью узнал ее: командир. Конечно, она была под прикрытием излучателей, но откуда им знать, что все это время он лихорадочно гадал, как заставить их пустить в ход оружие. Страж был уверен, что они не смогут вновь соединить частицы его тела. Сам факт его освобождения указывал на психологическую ловушку. Прежде чем он успел что-либо сказать, женщина с улыбкой произнесла:
— Разумеется, я не должна бы позволять вам изучать эти приборы. Но мы решили изменить отношение к вам. Свобода на корабле, возможность встреч с членами экипажа… Мы хотим убедить вас… убедить, что…
