Леонид Кудрявцев - Инспектор снов
Словно подслушав его мысли, огоньки исчезли. Инспектор снов посмотрел на светлеющее небо и подумал, что завтрашний день будет особенным.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Вытащив из какого-то сна большую кружку чая и бутерброды с колбасой, Гунлауг позавтракал.
Из дупла ближайшего дуба появилась толпа подергунчиков. Остановившись в метре от инспектора снов, маленькие человечки потоптались, подергались и пропустили вперед своего предводителя - главного подергунчика. Он имел гигантский для своего племени рост - сантиметров этак в тридцать. Великий подергунский король поприветствовал благородного великана и спросил: не будет ли тот так добр заплатить за право проезда через земли подергунского государства, простирающиеся аж вон до того гнилого пня? Пока предводитель произносил эту речь, остальные подергунчики хором ныли и терли животы.
- Да, братец, трудно быть королем, - с сочувствием сказал Гунлауг и вытащил из того же самого сна большого жареного гуся.
Увидев такой роскошный подарок, подергунский король взвыл и набросился на еду как одержимый. Народ немедленно последовал примеру своего монарха.
Захотев на прощанье еще раз взглянуть на город, Гунлауг раздвинул ветки кустарника и вздрогнул.
Горело несколько домов. Ветер кружил и рвал серый дым.
Гунлауг хотел было кинуться назад, в город, помогать и спасать... но скрипнул зубами и отправился в другую сторону. Догнать черного мага было сейчас важнее.
...Так, вверх, еще шаг, еще, рукой вот за этот куст. Черт! Обломился. Еще шаг. Камень покатился вниз и плюхнулся в ручей. Ничего, выкарабкаемся!
Гунлауг взбирался все выше и выше. Он уже забыл про черного мага и город... Сейчас важнее всего было выбраться из крутого оврага.
Наконец, оказавшись на вершине, Гунлауг вытер со лба пот и вдруг увидел, что под кривой сосной, на краю склона, сидит солнечный рыбак.
Волосы у него были длинные и собраны сзади в аккуратную косичку.
Деловито поплевывая на пальцы, солнечный рыбак соединял два конца тонкой лески. С одной стороны она заканчивалась спиннингом, с другой внушительным полуметровым крючком.
- Как ловится? - спросил Гунлауг и, вытащив из сна две сигареты, одну протянул рыбаку, а другую закурил сам.
Сделав несколько затяжек, рыбак усмехнулся в рыжие усы и, поглядев на солнце оценивающим взглядом, сказал:
- Вчера! Вчера я его все же зацепил. Но оно, как обычно, увернулось. Ничего, сегодня я буду закидывать по-особенному!...
- Ну хорошо, - Гунлауг стряхнул пепел. - А что будет, когда ты его поймаешь?
Солнечный рыбак легкомысленно махнул рукой:
- Придумаю что-нибудь. На блесны перелью или про запас в кладовку положу.
Гунлауг вздохнул. Хорошо ему было покуривать с солнечным рыбаком и ни о чем не думать.
- А зачем тебе блесны, когда солнце ты уже поймаешь?
- Э-э-э, - погрозил пальцем рыбак. - Луна-то ведь останется...
- А вот когда ты промахиваешься, куда крючок падает?
- О! Он, конечно же, падает и очень далеко. Несколько дней сматываю леску, пока его не найду. Но в последнее время творится что-то непонятное: крючок падает на нечто упругое и его подкидывает вверх. Тут я быстренько подтягиваю леску и - дело сделано. Я сегодня удочку закидывал уже раз пять.
- Скажи-ка... черный маг здесь не проходил?
- Да, вроде был какой-то. Весь черный и на восьми ногах. Пошипел на меня, да и пошел дальше. А больше никого. Хотя, стоп, тот черный был, кажись, не сегодня, а на прошлой неделе... Не знаю, хотя, может быть, и сегодня. Я тут снасти чиню. А больше ничего не видел. Мне и видеть-то некого.
Гунлауг разочарованно махнул рукой и отправился дальше. Отшагав километра два, он вдруг понял, что крючок у солнечного рыбака был серебряный.
Эх!
Серебро бы ему сейчас пригодилось.
Холмы, перелески, а вот и широкий лог, прохладная влажная глубина...
Весело гикнув, Гунлауг понесся вниз, легко огибая полусгнившие пни, муравьиные кучи и вросшие в землю гигантские валуны.
Птица-лоцман отстала.
Валежник трещал под ногами, грибы-дождевики выстреливали в воздух облачка невесомой, как дым, пыльцы. Склон стал ровнее, и Гунлауг уже прикидывал, как выбежит на ручеек, как напьется всласть. Он перепрыгнул через какой-то гнилой пенек и с размаху влетел во второе проклятье...
Гунлауга стиснуло, словно клещами, и потащило в темноту. Он падал в безвременье. Сознание еще мерцало, но в голове нежно звенели колокольчики, предвещавшие близкий исход. Яркая, ослепительная вспышка - и пустота...
Очнувшись, Гунлауг почувствовал птицу-лоцмана у себя на плече и улыбнулся.
Не бросила.
Он сидел на траве, возле ручейка. Земля пахла прелыми листьями и только что стаявшим снегом. Мир казался простым и радушным. Не хватало только самой малости, чтобы остаться здесь навсегда. Словно угадав его мысли, в кустах заиграли на дудочке, тонко и хрипловато. Наверное, это была очень маленькая дудочка, может быть, серебряная.
Серебро.
Гунлауг пришел в себя. Очень осторожно он убрал из своего сознания ручей, мелодию и увидел структуру проклятья в котором оказался. Это был добротный, хорошо сконструированный кошмар.
Где-же выход?
Птица-лоцман поднялась с плеча и рванулась вверх. Гунлауг последовал за ней. Он стиснул зубы и ударился о потолок проклятья. Потолок прогнулся, но выдержал удар. Гунлауг ударился еще раз, еще... Он колотился до хруста костей, до кровавого тумана перед глазами. Звон в ушах стал оглушительным, казалось, вот-вот лопнет голова. Что же это такое?! Почему же он бьется о стену, а не ищет ключ к замку? Чем может быть этот ключ?
Словом? Жестом? Образом?
Силы убывали. Его уже тянуло вниз, а он, словно колоду карт, все перебирал образы и слова.
Вдруг...
Гунлауг так и не смог уловить, что именно подействовало на замок крышки. Главное - она открылась.
В потолке образовалась дыра. Гунлауг радостно ринулся наружу, в реальный мир. И тут словно бы натянулся привязанный к его телу невидимый канат.
Инспектора снов швырнуло обратно, на берег ручейка. Только, теперь, ручеек этот стал грязным потоком, в котором плавали стволы деревьев, какие-то слизистые вонючие островки, змееобразные чудища. Из кустов лезла страшная клыкастая тварь, взрыкивая и колотя хвостом по земле.
Боже!
Взлетая, он подивился мощи черного мага, сумевшего на ходу построить такой сложный сон. А еще он испугался, впервые осознав, что может остаться в этой ловушке навсегда.
Вместе со страхом вернулась усталость. Не долетев до потолка, Гунлауг стал медленно-медленно падать вниз, к той мерзкой пасти, в которую превратился ручеек. Эта пасть сладко причмокивала, словно уже пробовала его на вкус...
