Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла
- Можешь писать правду, - ответил редактор неожиданно добродушно. - Разумеется, помимо прочего. Только не перебарщивай с чернухой, публика этого не любит. Лучше всего сейчас пойдёт скупая хроника, разбавленная каким- нибудь сердечным солдатским письмом. Если не найдёшь такого, напиши сам. Главное - ничего не бойся.
- Но ведь эта война совершенно бессмысленна, - сделал я ещё один заход. - Никто даже не знает, ради чего она ведётся.
- Тебя забыли спросить, - усмехнулся редактор. - Любая война бессмысленна. Это твоя задача как журналиста: сделать её осмысленной для читателей. И смысл в неё ты сможешь вложить, какой захочешь. Да и разве тебе неинтересно, чем всё закончится?
- Интересно, - сказал я. Мне действительно было интересно. Мне и сейчас интересно: чем же она закончилась?
- Ну, так поезжай! - воскликнул редактор. - Или ты ещё что- то хочешь сказать?
- Хорошо, - сдался я. - Вот вам мои карты. Мне нравится жить, и я боюсь умереть. Очень боюсь. Я страшный трус. А ещё я не люблю героев. Я не намерен рисковать своей головой ни ради читателей, ни ради Отечества, ни ради какой- либо другой высокой идеи. Я не согласен умереть ради того, чтобы обо мне написали в какой- нибудь глупой книжке. И оружие я не люблю. Может, я и не особо впечатлительный: всякий раз, как я смотрю на чью- нибудь винтовку, я вижу только один труп, свой собственный, но мне и этого хватит за глаза. Так что плевал я на всё это - на ордена, на звания, на героизм и на самопожертвование, - плевал с высокой башни. И да, ещё кое- что: на "слабо" меня не взять, не надейтесь.
Это была чистая правда. Мне действительно было на это плевать. Я отлично жил без всяких подвигов и потрясений, и хотел бы так жить и дальше. Конформизм чистой воды - но кто из нас не желал бы хоть немного побыть конформистом?
- Ты не трус, ты эгоист, - поморщился редактор. - Видал я таких на своём веку. И вот тебе мой ответ: не хочешь делать то, за что тебе платят, проваливай. Что скажешь?
- Мне всё равно. Я кое- что скопил, так что с голода не умру.
- Тебе всегда всё равно, - заметил он. - Женщины таких не любят. Немудрено, что ты до сих пор не женат.
- Я пришлю за вещами, - сказал я. - До свидания.
И вот пока я, свободный и ненужный, бродил по улицам Новой Трои, вокруг меня вовсю кипела подготовка к войне. В те незабвенные дни наряду с патриотическими настроениями достигла своего пика и паранойя. Мнительностью страдали все: лавочники, нищие и министры. Я слышал искреннюю тревогу за будущее Тразиллана в голосах даже тех знакомых, которые до этого демонстрировали равнодушие ко всему, за исключением дешёвого портвейна.
В воздухе витали самые фантастические слухи: кто- то якобы видел грузовик с полным кузовом секретных документов, выезжающий из ворот Новой Трои. За рулём, понятное дело, был шпион - из Орисса, Гранда или любого другого кантона, желающего Новой Трое зла.
Говорили и о человеке в костюме жирафа, который бродил по улицам и заглядывал в окна домов. Неизвестно, что пытался сказать последний, но его вклад во всеобщее беспокойство был неоспорим.
Апогей безумия пришёлся на пропажу макета города, созданного лучшим скульптором Новой Трои специально для заседаний Оборонного Совета. Макет представлял собой маленькое произведение искусства. В нём было все: переулки, тайные ходы, и даже схема городской канализации. Любой, кому он попал в руки, мог считать, что город им уже взят.
Реакция на пропажу столь ценного предмета последовала стремительная. "Голос Новой Трои" немедленно напечатал статью, из которой любой гражданин, до этого даже не подозревавший о существовании макета, мог узнать о его пропаже и перепугаться до смерти.
Поднялась паника, начались обыски, плавно переросшие в погромы. Члены Оборонного совета сформировали комитет по выявлению предателей, а в рамках этого комитета - ещё один, чьей задачей было вычистить изменников уже из внутреннего круга. Поговаривали о двух или трёх комитетах, настолько секретных, что те, кто состоял в них, сами не подозревали об этом.
Механизм поиска виновных был запущен. Какие только версии не выдвигались - всей книги не хватит, чтобы привести хотя бы десятую их часть! Все они, разумеется, подразумевали государственную измену.
Но кто предатель? В этом вопросе мнения расходились. Кто был поглупее, подозревал своего соседа. Кто поумнее - метил выше, в непосредственное начальство. Нашёлся человек, который объявил предателем самого себя. Сделал он это, чтобы привлечь внимание женщины, до того к нему безразличной. Впоследствии мне удалось выяснить, что они, благополучно сыграв свадьбу, через месяц развелись: он оказался рохлей, неспособным и драхмы заработать самостоятельно, она - сплетницей и истеричкой. Стоило ли мучиться?
Наиболее интересные результаты давали не государственные, а частные дознания. Так, хотя макет и не был обнаружен, в ходе учинённых гражданами Новой Трои судов Линча погибло шестнадцать человек. Из них трое были до неприличия богаты, четверо питали слабость к чужим жёнам, восемь любили занимать деньги, но забывали отдавать, а один просто никому не нравился.
Всего же за три дня, в течение которых продолжался поиск макета, в комитет по выявлению предателей поступили сведения о более чем четырёхстах заговорах, как антиправительственных, так и угрожающих непосредственно мирозданию.
Двести восемьдесят семь таких заявлений были подкреплены документами и свидетельствами авторитетных экспертов. По некоторым заговорам расследование ведётся и теперь - уже земными ведомствами, сменившими тразилланские.
Такова сила инерции.
На славу поработал и Секретный комитет. Из двадцати генералов, входивших в Оборонный совет, по подозрению в измене арестовали тринадцать. Одного из них взяли, когда он у себя дома варил суп. Специальная комиссия, проведя экспертизу, установила, что в состав супа входили картофель, морковь, укроп, петрушка, лавровый лист и мясо, опознанное как курятина.
Все эти данные самым тщательным образом приобщили к материалам обвинения. Тот факт, что за генералом числилось восемь правительственных наград, в том числе и высшая - "Золотое сердце" - суд интерпретировал как лишнее доказательство того, что тот является не только чрезвычайно опасным шпионом, но ещё и политическим мазохистом, то есть человеком, которому доставляет удовольствие ревностно служить разрушаемому им делу.
Та же судьба ожидала и остальных. Как показала проверка, всё это были чрезвычайно толковые, а значит, по мнению проверяющей комиссии, наиболее склонные к предательству люди.
Всех их приговорили к смерти через повешение. Лучшей плотницкой мастерской в городе было заказано нужное количество виселиц - прочных, удобных и радующих глаз.
