Кир Булычев - Родимые пятна
Вот именно в такой момент его и встретил недавно старшина Пилипенко. Семенский тяжело ступал по мостовой, потому что нес на голове телевизор «Горизонт» из починки, в правой руке сумку с бананами, в левой портфель, набитый научными монографиями.
– Здравствуй, Коля, – сказал ему старшина. – Не трудно тебе? Может, помочь?
– А кто будет бороться с трудностями? Кто будет закаляться? – спросил Семенский.
– Ты прав, – вздохнул старшина. – Тебе сказочно повезло. Ведь могли другой дом захватить. И оставался бы ты со злой тещей и отрицательной женой, как другие несчастливцы.
– Могли. – Коля осторожно опустил на землю тяжелые сумки. – И все было бы как у людей.
– Тебе, наверное, теперь на нас смотреть противно, – предположил старшина.
– А я не смотрю. Некогда.
– Может, пива выпьем?
– Пиво вредно, – ответил Семенский.
– Ты прав, – согласился старшина. – Вредно. Но я уже сменился. Приму кружку.
И вдруг, к своему удивлению, старшина увидел, как глаза Семенского наполняются слезами.
– Ты чего?
– Ничего, все в норме… Пройдет… Ну хоть бы разок тявкнула!
– Ты о ком?
– О собаке своей, Треноге. Знаешь, Пилипенко, она со всей улицы бездомных котят собирает к себе в конуру. И облизывает.
– Смотри-ка…
– А теща их шампунем импортным моет. А у жены ни одного родимого пятна не осталось!
– Да, приходится соответствовать, – сказал Пилипенко. И не знал уже, радоваться за Семенского или…
Вдруг телевизор на голове Семенского покачнулся, рухнул со всего размаха в пыль – Пилипенко его подхватить не успел – и вдребезги. Семенский обратил тоскующий взор к небу, где висело одинокое вечернее облако, и спросил:
– Наблюдаешь?
– Ты чего? – удивился Пилипенко, который стоял в пыли на коленях, сгребая в кучу остатки телевизора. – Это же просто облако.
– А вдруг не просто?
Стояла вечерняя тишина, даже собаки молчали. И в этой тишине к небу несся усталый голос Семенского:
– Может, возьмете их обратно? Хоть временно…
