Айзек Азимов - Безобразный Малыш
— Это одежда. Одежда, которую носят снаружи. Поди сюда, Тимми.
2Она была, собственно, только третьей из претенденток на это место, с которыми беседовал Хоскинс, а отдел кадров рекомендовал двух первых. Но Джеральд Хоскинс был не из тех начальников, которые настолько доверяют своему аппарату, что не дают себе труда проверять его. Кое-кто в компании считал, что это его основной недостаток как руководителя. Порой Хоскинс с ними соглашался, но с этими тремя женщинами решил все же побеседовать лично.
Первую Сэм Айкман, начальник отдела кадров «Стасис текко-лоджиз, лимитед», оценил в три звездочки, что уже само по себе внушило Хоскинсу легкое подозрение — Айкман имел слабость к твердым волевым профессионалам. Если бы им требовался специалист по взрывным работам или человек, способный управиться с беспорядочным потоком позитронов, — тогда дело другое. Но Хоскинс не был убежден, что излюбленный тип Сэма годится для той работы, что имелась в виду сейчас.
Даму звали Мериэнн Левиен, и она была настоящая тигрица. Лет под сорок, стройная, тонкая, подтянутая и элегантная. Не красавица — так ее, пожалуй, нельзя было назвать, — но потрясающая женщина, просто потрясающая.
У нее были великолепные высокие скулы, иссиня-черные, туго зачесанные назад волосы и холодные блестящие глаза, от которых ничто не могло ускользнуть. Свой элегантный деловой костюм густого шоколадного цвета с золотой искрой она, наверное, приобрела позавчера в Париже или Сан-Франциско, а скромненькая брошь у ворота — золотые висюльки с жемчугом — показалась Хоскинсу не тем украшением, которое надевают, идя устраиваться на работу, особенно на такую работу. Левиен скорее отвечала образу напористой моложавой администраторши, которая метит в совет директоров, чем представлению Хоскинса о сестре милосердия.
Но она действительно была сестрой милосердия, хотя этот факт бледнел на фоне ее последующих достижений. Ее анкета просто ошеломляла. Докторская степень по эвристической педагогике и восстановительному воспитанию. Помощница заведующего специальным отделением Хьюстонской детской клиники. Консультант Федеральной комиссии Катцина по корректирующему образованию. Шесть лет исследований в области применения компьютерной техники для обучения детей-аутиков и библиография программных средств в милю длиной.
Как раз то, что требуется «Стасис текнолоджиз, лимитед»!
По крайней мере, Сэм Айкман, похоже, считал именно так.
— Вы должны понять, — сказал Хоскинс, — что мы попросим вас отказаться от всех ваших занятий на стороне, от ваших вашингтонских и хьюстонских обязанностей, от любой консультационной деятельности, требующей отлучек. Вам придется сидеть здесь, как на привязи, весь день напролет в течение нескольких лет, занимаясь лишь одной, узкоспециальной работой.
— Я понимаю, — ответила она, не моргнув и глазом.
— Я вижу, вы только за последние восемнадцать месяцев побывали на конференциях в Сан-Паулу, Виннипеге, Мельбурне, Сан-Диего и Балтиморе, а еще на пяти конференциях, которые вы не смогли посетить, зачитывались ваши доклады.
— Верно.
— И все же вы полностью уверены, что готовы отказаться от активной деятельности, отраженной в вашей анкете, ради замкнутого существования, которое ожидает вас здесь?
Она ответила ему холодным решительным взглядом.
— Не только готова, но и стремлюсь к этому.
Хоскинс уловил в ее словах некоторую фальшь.
— Может быть, остановимся на этом чуть подробнее? Возможно, вы не совсем представляете себе, насколько... э-э... монашескую жизнь ведем мы здесь. И какая ответственность будет возложена на вас лично.
— Думаю, что представляю, доктор Хоскинс.
— И все же готовы и стремитесь?
— Возможно, я просто уже не так стремлюсь мотаться между Виннипегом, Мельбурном и Сан-Паулу, как бывало раньше.
— Так сказать, кончился завод доктор Левиен?
На губах у нее мелькнула улыбка — первое проявление человечности, которое подметил в ней Хоскинс с тех пор, как она вошла в кабинет. Мелькнула и пропала.
— Можно и так сказать, доктор Хоскинс.
— А как бы выразились вы?
Вопрос вызвал, у нее некоторое замешательство, но она перевела дыхание и обрела привычную невозмутимость без видимого усилия.
— «Кончился завод» — это, пожалуй, слишком сильное определение для моей нынешней ориентации. Скажем лучше, что я хочу сосредоточить свою энергию — которую, как видите, расходовала в широком диапазоне — на чем-нибудь одном, повысив тем самым ее концентрацию.
— Ах так. Прекрасно. — Хоскинс смотрел на нее со смесью благоговения и ужаса. Тембр ее контральто был безупречен; брови строго симметричны; сидела она, держась прямо, как струна, в самой изящной из всех мыслимых поз. Превосходная женщина во всех отношениях, но какая-то ненастоящая. Помолчав немного, он спросил: — Но что же все-таки привлекает вас в этой работе, кроме желания сконцентрировать на ней свою энергию?
— Меня увлекает сама суть эксперимента.
— Ага. Подробнее, пожалуйста.
— Всем хорошим детским писателям известно, что мир детства в корне отличается от мира взрослых, — это чуждые друг другу миры, ценности и реалии которых совершенно различны. Взрослея, большинство из нас настолько бесповоротно переходит из одного мира в другой, что забывает тот мир, который мы покинули. Работая с детьми, я всегда старалась проникнуть в ход их мыслей и понять их чуждую нам природу настолько полно, насколько позволит мне моя взрослость.
— Вы считаете, что дети — чуждые нам существа? — спросил Хоскинс, стараясь не слишком проявлять свое удивление.
— Образно говоря, да. Не буквально, конечно.
— Конечно. — Он снова, нахмурясь, просмотрел ее анкету. — Вы ведь не были замужем, нет?
— Нет, — холодно ответила она.
— И детей, полагаю, тоже не заводили?
— Я серьезно рассматривала такой вариант несколько лет назад, но приемных детей, которыми обеспечивает меня работа, оказалось вполне достаточно.
— Да. Полагаю, что достаточно. Однако вы только что сказали, что рассматриваете мир детства как нечто в корне чуждое нам. Как соотнести это с моим вопросом о том, чем привлекает вас наше предложение?
— Если верить предварительным сведениям, которые я получила о вашем выдающемся эксперименте, под мою опеку поступит ребенок, в буквальном смысле слова прибывший из чуждого мира... не в смысле пространства, а в смысле времени; однако экзистенциальная ситуация остается той же. Очень хотелось бы выяснить, чем конкретно этот ребенок фундаментально отличается от нас, и такое параллактическое[1] смещение могло бы впоследствии помочь мне в моей работе.
![Айзек Азимов - Уродливый мальчуган [Безобразный малыш]](/uploads/posts/books/58579/58579.jpg)
