Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога
О’Брайен снял шлем и взъерошил короткопалой веснушчатой рукой и без того всклокоченную рыжую шевелюру.
— Да. Там было много повозок, запряженных волами. Во главе колонны была пара машин, но я такой модели никогда не видел. И один броневик — похож на броневики времен первой мировой войны, какие мне папаша в книжке показывал. — О’Брайен широко ухмыльнулся: — Ну, ты знаешь. Большая война. Великая. Настоящая война.
Два Сокола смолчал. Ему уже доводилось слышать, как относится отец ирландца к нынешнему конфликту.
— Сначала нужно закопать в лесу эти штуки, — сказал Два Сокола. — Ты не захватил с собой НЗ?
Они нырнули в лес.
— Мне еще повезло, что живой выбрался. — О’Брайен помотал головой. — Спасся еще кто-нибудь из наших?
— Не думаю, — ответил Два Сокола. — Я больше никого не видел.
Он пробирался через густой подлесок. Его трясло. Реакция, сказал он себе. Вполне естественно. Сейчас он успокоится, и все пройдет. Правда, он может и не успеть. Скорее всего немцы или румыны уже выслали поисковые отряды. Заметить снижающиеся парашюты могли разве что окрестные крестьяне, но если они увидели горящий американский бомбардировщик и два парашюта, то, должно быть, уже звонят в ближайшее отделение полиции или гарнизон.
Опустившись на корточки, Два Сокола затолкал парашют в углубление между двумя толстыми древесными корнями и засыпал землей. Потом он резко выпрямился, выдохнув, точно от удара под ложечку. Ему только что пришло в голову, что при спуске он не заметил ни одной телефонной линии. Не видел он ни электрических проводов, ни телеграфных столбов. Это было странно. Если бы самолет упал в глуши, Два Сокола не удивился бы — Румыния не слишком развитая страна. Но подбитый «Гайавата» не мог удалиться более чем на пять миль от нефтеперегонных установок Плоешти.
И куда делись пригороды, над которыми пролетал самолет в ту минуту, когда пилот ощутил странное раздвоение? Они пропали в какую-то секунду. Что-то загадочное было и в той внезапности, с которой появился немец. Два Сокола мог поклясться, что истребитель возник прямо в чистом небе.
После того как они спрятали парашюты, Два Сокола снял плотную пилотскую форму и сразу же почувствовал себя лучше. Поднялся легкий ветерок. О’Брайен тоже снял летную куртку, вытер веснушчатый лоб и пробормотал:
— Что-то тихо, да? Намного тише, чем скоро будет, а?
— У тебя пистолет есть? — спросил Два Сокола.
О’Брайен помотал головой и указал на пистолет — автомат калибра 0, 32 в кобуре у пилота под мышкой.
— Это тоже не очень нам поможет. Сколько у тебя патронов?
— Пять в магазине и двадцать в кармане.
Но Два Сокола не упомянул ни о двухствольном пистолетике за поясом, ни о пружинном ноже в кармане.
— Ну что ж, — задумчиво произнес ирландец, — это все же лучше, чем ничего.
— Лучше, но ненамного. — Роджер секунду помолчал, понимая, как ждет О’Брайен его слов. Понятно было, что от ирландца новых идей не дождешься. Строго говоря, так и должно было быть — Два Сокола был старше его по званию. Но пилот сомневался, что и в противном случае его товарищ сумел бы взять инициативу на себя.
Ему пришло в голову, что он почти ничего не знает об О’Брайене, кроме того, что в воздухе на него можно положиться, что родился он в Дублине, переселился в Америку, когда ему было одиннадцать, и с тех пор жил в Чикаго.
— Я рад, что ты со мной, — заметил наконец ирландец. — Ты индеец, ты в лесу вырос. А я в этих деревьях как свинья в апельсинах. Я уже заблудился.
Два Сокола достал из нагрудного кармана куртки карту. Он решил, что не стоит огорчать товарища тем, что его спутник-индеец вырос в лесу — но в американском лесу, а в лесах румынских ориентируется не лучше его.
Он разложил карту на земле. Из-за жары летчикам пришлось снять мундиры и расстегнуть рубашки. За полчаса они продумали несколько возможных путей бегства. В любом случае им предстояло двигаться ночами и прятаться днем.
— Стоит пробраться назад, к опушке леса, и оттуда наблюдать за дорогой, — сказал Два Сокола. — И за усадьбой. Если повезло, нас никто не заметил. Но если какой-нибудь крестьянин уведомил полицию, они скоро начнут прочесывать лес. Надо поскорее исчезнуть отсюда... если дорога чиста.
Спрятавшись в густом кустарнике, в тени огромной ели, друзья принялись наблюдать за дорогой и крестьянским домом. Полчаса они отмахивались от комаров и слепней, стараясь прихлопывать их неслышно, но людей видно не было. Тишину нарушал только шум теплого ветра в кронах деревьев, далекий собачий лай, да где-то за домом проревел бык.
Два Сокола ждал терпеливо, меняя положение лишь затем, чтобы разогнать кровь в затекших от долгой неподвижности ногах. О’Брайен ерзал, тихо охал и в конце концов полез за пачкой сигарет
— Не кури, — приказал Два Сокола. — Кто-нибудь может заметить дым. Или учуять.
— С такого расстояния? — поразился О’Брайен.
— Вряд ли, —согласился Два Сокола, — но рисковать не стоит.
Они прождали еще полчаса. О’Брайен постанывал, посвистывал сквозь зубы и непрерывно вертелся.
— Охотник из тебя бы получился неважнецкий, — заметил Два Сокола.
— Я не индеец, — ответил О’Брайен. — Я парень городской.
— Мы не в городе. Так что учись терпению.
Два Сокола подождал еще пятнадцать минут, потом кивнул своему спутнику:
— Пойдем к дому. Он выглядит покинутым. Может быть, найдем там еду и проберемся в лес по другую сторону дороги.
— И кому тут надо учиться терпению? — съехидничал О’Брайен.
Два Сокола не ответил. Поднявшись, он заткнул нож за пояс и направился к дому. О’Брайен отстал поначалу, не желая покидать своего иллюзорного убежища, но вскоре догнал пилота.
— Не торопись, — сказал Два Сокола. — Веди себя так, будто имеешь полное право здесь находиться. Тогда, если нас увидят издалека, не обратят внимания.
Они перепрыгнули канаву, отделяющую поле от дороги, и пошли вдоль дороги. Земля под ногами была твердой, но непыльной, словно пару дней назад прошел дождь. Поверхность дороги была испещрена глубокими колеями от колес фургонов, следами копыт, засохшими и свежими коровьими лепешками.
— Ни одной лошади, — сам себе сказал Два Сокола.
— Что? — переспросил О’Брайен.
Но Два Сокола уже отворил деревянную калитку. Он обратил внимание, что петли тоже были вырезаны из дерева и прибиты к створкам ворот деревянными гвоздями. Щипавшие во дворе травку овцы с жирными курдюками испуганно подняли головы, но не издали ни звука. Пилоту пришло в голову, что у них, должно быть, нет голосовых связок. Вряд ли обычная овца могла бы молчать с того момента, как летчики приземлились на опушке.
