Артур Конан-Дойль - Побелевший воин
- Не стоит обсуждать этот вопрос, - резко возразил Эмсуорд. - Вы вели себя самым недостойным образом, сэр. Вы с необыкновенной наглостью вторглись в частную жизнь малознакомых вам людей. Ваше непрошеное участие к судьбе моего сына доставило моей жене и мне немало неприятных минут. И, наконец, вы, гость в этом доме, вели себя, как самый обыкновенный шпион. Куда уж дальше?
Тут мои нервы не выдержали, мистер Холмс, и я тоже заговорил в резком тоне:
- Мистер Эмсуорд, я видел Годфри здесь, в вашем парке. Более того, я убежден, что он жертва насилия. Я не знаю, зачем вы прячете своего сына от людей, но предупреждаю: пока я не буду уверен, что Годфри ничто не угрожает, я буду всеми силами стремиться разгадать тайну, которая его окружает, что бы вы ни говорили и ни делали.
Старик зарычал и угрожающе придвинулся ко мне. Казалось, еще секунда, и он ударит меня. Полковник был огромного роста, сухопарый и жилистый, и я невольно подумал, что справиться с ним будет не так-то просто. Некоторое время он сверлил меня пронзительным взглядом своих серых глазок, почти спрятавшихся под густыми бровями, затем круто повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Разумеется, мне пришлось покинуть Таксбергский парк рано утром. И вот я здесь, у вас, мистер Холмс, в надежде, что вы сумеете помочь мне в деле, которое сейчас волнует меня больше всего на свете.
Таковы были факты, изложенные мае Джеймсом Доддом.
Проницательный читатель, наверное, уже догадался, что разрешение поставленной проблемы не представляло большой трудности, поскольку число вариантов логического решения было весьма ограниченным. Тем не менее эта, казалось бы, элементарная задача заключала в себе некоторые не лишенные интереса моменты и неожиданные повороты, которые и побудили меня ее описать.
Я решил применить свой обычный метод логического анализа и прежде всего задать несколько вопросов моему посетителю.
- Сколько слуг в доме?
- Насколько я мог понять, только двое: Ральф и его жена. Семья Эмсуордов живет очень скромно.
- Значит, в павильоне никто не прислуживает?
- Видимо, нет, если не считать бородача. Впрочем, он не похож на слугу.
- А вы, случайно, не заметили, каким образом передается еда из дома в павильон?
- Один раз я видел, как Ральф с корзинкой в руке шел по парку. Но тогда я не обратил на это никакого внимания.
- Вы наводили какие-нибудь справки в окрестностях?
- Да, конечно. Я беседовал с начальником станции, а также с хозяином деревенской гостиницы. Оба единодушно уверяли меня, что молодой Эмсуорд пробыл дома недолгое время, а потом отправился в кругосветное путешествие. Эта версия, очевидно, не вызывает сомнения у окрестных жителей.
- Вы никому не говорили о своих подозрениях?
- Конечно, нет.
- Весьма правильно поступили. Ну, что ж, мистер Додд, ваша история стоит того, чтобы заняться ею всерьез. Мы поедем вместе в Старый Таксбергский парк.
В то время я как раз заканчивал два дела. Одно из них было впоследствии описано моим другом Ватсоном под названием "Духовная школа". Второе было связано с поручением турецкого султана, весьма щекотливым и требующим немедленных действий, так как развернувшиеся события могли вызвать нежелательные политические последствия. Поэтому только на следующей неделе я смог вплотную заняться проблемой исчезновения Годфри Эмсуорда.
Мы поехали в Бедфорд втроем: мистер Додд, ваш покорный слуга и еще один молчаливый, сурового вида джентльмен, о котором я сказал моему клиенту следующее:
- Это мой старый приятель. Возможно, его помощь понадобится нам, а возможно, и нет. Все выяснится на месте.
Отчеты Ватсона, без сомнения, приучили читателей к некоторым моим особенностям. Я не люблю лишних слов, а еще больше не люблю раскрывать свои мысли, пока занят обдумыванием того или иного запутанного случая.
Додд был удивлен, но промолчал, и мы продолжали путешествие втроем. В поезде я задал моему клиенту несколько вопросов, ответы на которые предназначались для ушей нашего молчаливого спутника.
- Вы совершенно уверены, что в тот вечер видели за окном лицо вашего друга?
- У меня нет ни малейшего сомнения на этот счет.
- Но вы говорили, что Годфри сильно изменился?
- Изменился только цвет его лица: оно было неестественного мертвенно-бледного оттенка, как будто вымазано белой краской.
- Вы не помните, все лицо было покрыто этой странной бледностью или только часть его?
- Мне кажется, что отдельные части лица особенно выделялись белизной. Я обратил внимание на лоб, который был прижат к окну. По нему как бы проходили белые полосы.
- Вы окликнули вашего друга?
- Я был слишком потрясен. Я помчался за ним, как уже говорил вам, но безуспешно.
Для меня случай был почти ясен. Оставалась одна деталь, которую надо было выяснить на месте.
Наконец мы добрались до странного здания, которое описывал мой клиент. Наш молчаливый спутник остался в экипаже.
Мы с Доддом позвонили в парадную дверь. Нам открыл старый Ральф, одетый в ливрею. Мы попросили доложить о нас хозяину. Мне бросилось в глаза то, что на руках у слуги были тяжелые кожаные перчатки, которые он, увидев нас, быстро снял и положил на столик в холле.
Я не знаю, отмечал ли доктор Ватсон в своих записках, что у меня необыкновенно развито чувство обоняния. Я сразу же почувствовал слабый, но бесспорный запах, исходивший от столика, на котором лежали перчатки. Я быстро подошел к столику и нагнулся, якобы для того, чтобы поправить развязавшийся шнурок ботинка. За это время я успел понюхать перчатки. Да, несомненно, запах исходил именно от них. Эта деталь окончательно решила вопрос.
Увы, мне приходится раскрывать карты раньше времени. Ведь я сам рассказываю о своем деле. В тех случаях, когда это делает Ватсон, я умудряюсь даже его держать в неизвестности до самого конца.
Вернувшийся Ральф пригласил нас в кабинет, где мы недолго пробыли одни. Раздались тяжелые торопливые шаги, и в комнату вошел хозяин дома.
Его лицо было искажено яростью, глаза сверкали. В руках он держал наши визитные карточки. Увидев нас, он разорвал их на мелкие куски и в бешенстве стал топтать клочки бумаги.
- Не говорил ли я вам, - прорычал он, обращаясь к мистеру Додду, - что вам отказано от дома, будьте вы прокляты? Да если вы еще раз появитесь здесь, я просто пристрелю вас, как собаку. Клянусь, я сделаю это. Что касается вас, сэр, - обратился он ко мне, - то все сказанное относится также и к вам. Я знаю, чем вы занимаетесь. Можете проявлять свои таланты в любом другом месте, только не в моей усадьбе.
- Я не покину вашего дома, - твердо ответил Додд, - пока не услышу из собственных уст Годфри, что он находится здесь не по принуждению, а по собственной воле.
