Борис Сокольников - Золотое перо
" Счастье! - думала она, - Откуда мне дана эта свобода, эта ясность мысли, эта уверенность в себе?.."
По ночам ей казалось, что черт показывает ей язык. И она смеялась над своими глупыми мыслями. Ну что же, ведь у каждого писателя есть свои маленькие секреты.
Наступала, приближалась зима.
Белый иней припорашивал по утрам карнизы и желоба зданий, желтые листья устилали аллеи и переулки, и ее проза становилась прозрачней и тоньше. И смешно и интересно было Веронике наблюдать, как каждое явление природы и улицы, даже изгиб черных прутьев сиреневого куста за окном, отражаются в самом характере и построении ее произведения. Она видела что природа и она сама - это одно целое, одно и то же.
В ноябрьские ночи у теплого электрического камина словно ветер нашептывал ей слова, как буд-то поземка из далей Тверского края приносила ей эти строки:
Из тьмы снегов,
холмов, соборов
несется зов
церковных хоров.
И шариковые ручки на полке камина так пахли, как в детстве, как те две первые шариковые авторучки, зеленая и малиновая, которые только что появились, как редкость. И ей их привезли и подарили. Из Польши. О, как же они тогда, в детстве, сладко и радостно пахли!
" Я только начинаю жить." - думала Вероника.
Иногда Саша стоял за ее спиной и смотрел как она работает. И однажды он спросил:
- А что ты делаешь?
- Как что?.. Пишу.
Но зима прошла со всеми ее гирляндами и шарами. Уходила белая снежная старуха из домов и из подворотен. Самая жгучая, самая памятная зима в жизни!
5
Наступил май. Вероника похорошела и в ней появилось что-то змеиное.
Иногда, когда она писала, с ней случались легкие приступы. Как бы секунды мгновенной потери сознания. Голова начинала кружиться.
В эту ночь она писала "Круг". Книга уже вышла из объема десяти листов. Сознание было ясное и Веронике казалось, что кто-то другой, высшая сила, водит ее пером.
Когда она заканчивала тринадцатую главу, она вдруг увидела, что стеклянные глаза черта на конце авторучки светятся зеленым огнем. В них отражались огни горевших внизу реклам.
Вероника закончила 13 главу и легла на диван, чувствуя легкое головокружение. Вдруг какое-то неотчетное чувство заставило ее подойти к столу. Она протянула руку и дотронулась до пера. Глаза черта загорелись красным огнем. " Ну конечно, - подумала она, - это отражаются огни "Аэрофлота".
Вероника склонилась к столу и начала писать "Зеленую радость". Она и сама не знала, почему взялась писать этот рассказ. Когда она писала первую строку, то не знала какова будет следующая.
И прежде Веронике всегда казалось, что ее рука не успевает записывать ее мысли и ощущения. Часто она проигрывала будущее произведение в своем сознании, так же, как Моцарт или Шопен проигрывают в голове свою будущую музыку, будучи не в состоянии сразу мгновенно занести ее на нотную бумагу. И у нее часто появлялась мысль что лучше сразу записать эти мысли и ощущения на какую-нибудь магнитную ленту, чем долго оформлять на бумаге. Мысль уносилась вперед и ввысь с космической скоростью, и она успевала записать только ведущие, самые главные и неожиданные отрывки.
Ее перо летало по листу бумаги с необыкновенной скоростью. Произведение росло и развивалось. Она знала, что не сможет запомнить и записать его сегодня полностью, и ей не терпелось закрепить мысль, чтобы не приостановить ее естественного развития. Поэтому она сокращала мысль насколько возможно, и это было уже не прозаическое повествование, но и не поэзия, а нечто необычное. Это была мысль, заключенная в литературную форму.
Она и раньше знала, что никаких "произведений" вообще не существует, а есть только одно чувство и его реализация. А в какой форме это проявится, не имеет значения. Форма в искусстве не имеет значения. Это только посредственность держится за форму, потому что не имеет самостоятельной мысли и держится за существующие образцы.
Наконец повесть была закончена. Окончательно обессиленная, Вероника упала на кровать и забылась в полубреду.
- Что с тобой, Вера?.. - спросил утром муж. - Ты больна? Смотри, какие у тебя синяки, какие круги под глазами.
- Ничего, ничего, Саша. Подай мне то, что я вчера написала.
Тут же она поняла, что написала что-то необыкновенное. Строки стояли как литые. Когда она читала эту вещь то как будто какой-то гул проносился через ее сознание, и она испытывала те же ощущения что испытывала когда писала эту вещь. Мгновенная радость осветила ее лицо и голова упала на подушку.
6
- Малокровие. Обычная картина, - сказал врач, подавая рецепт. - Рекомендую хорошее питание, отдых, полноценный сон. Пока серьезных нарушений не вижу. Хорошо бы отдохнуть в санатории, на даче.
7
Летние вечерние тени летали и порхали над улицей имени Вешних Вод прямо над ее пересечением с улицей Красная Сосна Тринадцатая улица.
- Слушай меня , Вероника, внимательно! - говорил прапорщик Саша, только что вернувшийся домой со службы и поэтому еще не успевший снять свои сапоги.
Сегодня Саша был на овощебазе, поэтому домой он вернулся немного под шафе и ему хотелось поговорить с женой.
С овощебазы Саша привез большую красно-малиновую сетку дефицитной картошки, а так же в автобусе он успел отметить день рождения своего товарища, тоже прапорщика. Поэтому ему хотелось или пообщаться с Вероникой или сходить на улицу Красная Сосна Одиннадцатая улица в пельменную.
- Поедем в деревню, к моей матери. Врач говорит чтобы ты не работала, отдыхала. Вот и будешь там отдыхать. Научишься карасей ловить. Потом пойдут грибы, опять же яблоки, фрукты. Ты, Вера, можешь в деревне с моей матерью провести все лето. Поедем, Вера! Поедем, Вера! Я возьму отпуск.
- В деревню я не хочу.
- Поговори тогда в своем Союзе Писателей. Хочешь, я туда сам схожу, поговорю. Может быть тебе дадут путевку в санаторий, в Дом Отдыха. У вас, у писателей, даже тут в Переделкино рядом есть какой-то дом отдыха.
- Да кто мне даст путевку, Саша? Ты же знаешь, я не литературный генерал.
- Не имеют права не дать. Вон как хорошо про тебя в газете написали.
- Да кто их читает, эти газеты.
Но газеты читали.
"Зеленая радость" неожиданно произвела фурор. Эту небольшую книжку объемом в два листа перевели на Западе и газеты написали что в Советском Союзе появился первый модернист.
- И единственный! - зло сказала Вероника, прочитав "Литературную Газету".
Книги, как всем хорошо известно, чаще всего читают молодые девушки. Так было всегда во все эпохи. Так было и во времена поэтов Пушкина и Державина. Так было и в золотом предвоенном 1914 году, летом, перед самым началом Первой мировой войны, когда люди еще не подозревали и не догадывались что скоро начнется война. И девушки в тот год читали летом книжки на дачах: в саду на скамейке и на веранде. Молодые девушки и дамы составляют 80% читателей романов. Правда они не всегда дочитывают их до конца: потому что пришел Иван и читать уже некогда.
