Роберт Шекли - Кн. 2. Первая жертва. Охотник-жертва
Хэрольд не стал их преследовать. Стрелять в темноте было делом почти безнадежным, и, кроме того, ему не хотелось никого убивать. Пока ему не станут платить за это деньги, как, по слухам, заведено в Охотничьем Мире.
Хэрольд собрал вещи и минуту постоял над телом собаки.
— Прости, Дилси, у меня не было другого выбора. Что ж, придется искать другое место для ночлега. По правде говоря, спать рядом с мертвой собакой мне не очень-то и нравится.
Пройдя полмили, он обнаружил еще одну ложбину, где и устроился на ночлег. Никто в Кин-Уэлли не назвал бы Хэрольда агрессивным; просто у него была цель, к которой он упорно шел, преодолевая любые препятствия.
Глава 5
На следующий день Хэрольду удалось доехать на попутной матине до Олбани. Там он выяснил, что ближайший автобус в южном направлении ожидается только через четыре дня и придется ждать. Хэрольд остановился в приюте Армии спасения, бывшем ранее складом, где ютились более двухсот женщин и мужчин. Хозяева кормили каждого, но суп был таким пресным, что почти не утолял голод Свободных мест в приюте не оказалось, поэтому Хэрольд получил лишь тарелку супа и приглашение переночевать во дворе.
…Наконец пришел автобус. Это был видавший виды «грэйхаунд», обитый с двух сторон листами брони. В безлюдных районах штата промышляли банды грабителей. Диспетчер уверял, что местная полиция полностью контролирует местность, но этому никто не верил. Битком набитый старый автобус двигался по шоссе 1–95 на удивление быстро. До самого Сафферна, города на границе со штатом Нью-Джерси, ехали спокойно.
Когда автобус подкатил к местной автостанции, на платформе не было ни души. Внезапно из помещения станции выбежал коротышка в лохмотьях и забарабанил кулаком в дверь.
— Откройте! — завопил он. — Опасность!
— Где? — спросил водитель, открывая двери.
— Вот здесь, — ответил коротышка, вынимая из кармана автоматический пистолет. — Руки за голову, если вам дорога жизнь!
Хэрольд, как и все остальные пассажиры, подчинился приказу. Револьвер торчал у него за поясом, но он не мог его быстро вытащить — мешал рюкзак, лежавший на коленях. Коротышка что-то крикнул на непонятном языке — испанском, как оказалось потом — и в автобус вошли еще двое тоже с пистолетами в руках. На голове у одного из них красовалась стетсоновская шляпа, когда-то серая, а теперь такого же непонятного цвета и грязная, как и вся его одежда. Одна нога у него была забинтована окровавленным бинтом, и он мог ходить, лишь опираясь на кого-то из своих спутников.
Поднявшись в автобус, он оскалил зубы в ухмылке, снял шляпу и закричал:
— Приветствую вас, леди и джентльмены! Сейчас мы будем вас грабить. Прошу вас, подчиняйтесь моим людям — и все будет хорошо. Comprende? — У него было противное, почти обезьянье лицо, разве что не такое волосатое. А тело казалось прямо созданным для лохмотьев, которые он носил. Правда, улыбка была приятной. — Хуан Лопес, или Малыш-кошкодав, — представился он. — Полагаю, вы уже поняли, что нам от вас нужно. Сейчас мои друзья пройдут между рядами и заберут все, что им понравится. Отдавайте все без сожаления, если не хотите, чтобы мы начали сердиться. Эй, ты! — небрежно бросил он Хэрольду.
— В чем дело? — спросил тот, готовясь выхватить пистолет.
— Вставай, амиго. Бери свой рюкзак. Пойдешь с нами. Но твою пушку я заберу.
Оказывается, он заметил револьвер. Забрав оружие Хэрольда, он сунул его в карман.
— Что вам от меня надо? — возмутился Хэрольд.
— Ничего плохого мы тебе не сделаем, — сказал Малыш-кошкодав, — просто я ранен в ногу, и ты мне немного поможешь.
Грабители закончили обход пассажиров и вылезли из автобуса, прихватив Хэрольда. Малыш свистнул. Из здания станции выбежал тощий человек.
— Сейчас, амиго, — сказал Малыш Хэрольду, — ты посадишь меня на свои широкие плечи, и мы отправимся восвояси.
Сделав красноречивый жест пистолетом, он улыбнулся. Хэрольд осторожно посадил грабителя на плечи. Малыш-кошкодав тихо ойкнул от боли в потревоженной ноге.
— Чато! — закричал он. — Быстро в машину, заводи мотор! А ты, — он похлопал Хэрольда по плечу, — vamos caballo[1]!
Они бросились к стоянке. Чато, толстяк лет восемнадцати, первым добежал до старого «бьюика». Когда все остановились возле машины, он попытался завести мотор, но безуспешно.
— Хватит шутить, — сказал Малыш. — В чем дело?
— Я же тебя предупреждал, что карбюратор ни к черту не годится, — стал оправдываться Чато. — Нужны запчасти.
— Но ты же уверял, что машина еще продержится, пока мы ее не отремонтируем.
— Я надеялся.
Мотор совсем заглох. Наверное, сел аккумулятор. Со станции донеслись чьи-то крики. По команде Хэрольд снова поднял Лопеса на плечи. Они засеменили к лесочку за автостоянкой. Позади раздались выстрелы.
— Черт побери, Эстебан! — закричал Малыш-кошкодав. — Как же мы попали в такую переделку? Смотри под ноги, амиго, — сказал он Хэрольду, — не хватало только, чтобы ты упал.
Хэрольд изо всех сил бежал к лесочку. Добежав до опушки, он бросился в густые заросли. Лопес едва успевал наклонять голову, чтобы ветки не били по глазам. Тоненькая ветка хлестнула Малыша по голове, а ветка потолще выбила пистолет из руки.
— Постой! — завопил он.
— Некогда! — прокричал в ответ Хэрольд.
Не снижая скорости, он бежал что было сил почти полмили, потом сбавил шаг, а вскоре и вовсе остановился. Опустив Лопеса на землю, он забрал у бандита свой револьвер и засунул за пояс.
— Ты сможешь как-нибудь собрать своих приятелей?
Малыш кивнул.
— Тогда зови их скорее. Вряд ли те люди со станции до сих пор нас преследуют. Одним словом, нам надо собраться всем вместе и подумать, как действовать дальше.
Малыш-кошкодав приложил ладонь к губам и пронзительно застрекотал.
— Крик сороки, — объяснил он. — Как, неплохо?
— Может, и неплохо, только ни одной сороки, кроме тебя, здесь нет.
Вскоре показались остальные трое грабителей. Они вышли из-за деревьев, целясь в Хэрольда из пистолетов. Малыш махнул рукой, и они опустили оружие.
— Когда я потерял пистолет, ты мог бы меня сбросить и вернуться к автобусу, — обратился он к Хэрольду. — Почему ты этого не сделал?
— По двум причинам. Во-первых, мне показалось, что хотя ты и bandido, но человек честный. Я не мог бросить тебя на произвол судьбы. Если бы пассажиры тебя поймали — не миновать бы тебе виселицы.
— А во-вторых?
— Когда людей разозлят, как сейчас, кровь ударяет им в голову и они уже ничего не соображают. Я подумал, что они могут и не вспомнить, что я не из вашей шайки. И, может быть, даже подумают, что специально подсел в автобус.
