Вацлав Кайдош - Опыт
- Есть, - ответил доктор, и глаза у них алчно заблестели, - но с условием...
- Согласен заранее, - начал было князь, но монах сжал ему руку и спросил:
- С каким, милый сын мой?
- С тем, что вы создадите царство божье на земле.
Молчание. Князь переглянулся с монахом. Доминиканец перекрестился и провел языком по губам.
- Мы не печемся ни о чем другом, сын мой, - тихо сказал он.
Доктор нажал кнопку на яйцевидном предмете и положил его на стол. Они видели это, но ни о чем не спросили.
- Тот, кто примет мое лекарство, забудет обо всем, что было, - сказал он. - Его мысль станет чистой, как неисписанный пергамент. Тот, кто примет это лекарство, не будет знать болезни, и его уста не произнесут слов лжи...
- Когда грозит смерть, то это условие не тяжело, - сказал князь.
Но глаза у монаха сощурились.
- Только бог всемогущий имеет право определять меру страданий, которыми грешники покупают свою долю в царствии небесном. И не человеку изменять его пути, - подчеркнул он. - От чьего имени ты говоришь, доктор? неожиданно прошипел он.
Доктор окаменел, по спине у него прошел холод. Во что втянул его таинственный посетитель? Иногда он не сомневался в том, что это дьявол, иногда его речи звучали как райская музыка. Но разве сатана не сумеет превратиться в агнца, чтобы скрыть свои волчьи зубы?
Князь поднял руку, и лоб у него стянулся морщинами.
- Ты говоришь, они все забудут... Это значит - забудут и то, кто господин и кто слуга, забудут о податях и десятинах и о ленных обязанностях?..
Доктор наклонил голову.
- Только бог может править судьбами людей, - строго произнес монах, впиваясь взглядом в лицо князя. - А тот, кто своевольно захочет вмешаться в дела божьего провидения, пойдет в адский огонь и в море смолы кипящей... Так вот, если они забудут, что должны служить тебе, Альбрехт, - насмешливо обратился он к князю, - то кто будет защищать тебя? Кто защитит тебя от мести врагов? Да и ты был бы рад забыть обо многом, правда? - Его аскетическое лицо скривилось в усмешке, и князь скорчился, как под ударом бича.
Монах обратил свой горящий фанатизмом взгляд к доктору.
- А тебе, посланец темных сил, я говорю тут же и от имени божьего, что скорей позволю всему населению города умереть от чумы, чем позволю тебе закрыть им путь к вечному спасению...
Князь опустил глаза и слабо кивнул.
Доктор весь дрожал; он медленно отступал к двери, но сильные руки схватили его и снова подтащили к столу. Мрачное лицо доминиканца не предвещало ничего доброго.
- От чьего имени ты говорил? Кто тебе дал волшебное средство? Кто приказал тебе смущать добрых христиан?
Несмотря на свою молодую внешность, доктор был стар. Убийство, бегство со страшным спутником, угроза костра - все это было слишком много для него. Он знал, что тот, кого инквизитор так допрашивает, уже не сможет оправдаться.
Он кинулся к столу, где пылало голубое яйцо, но монах оказался проворнее.
- А, - вскричал он, - так это и есть дьявольский амулет! - И, сильно размахнувшись, швырнул яйцо о каменный пол так, что оно разлетелось на тысячу осколков. По комнате прошла какая-то волна, слово отзвук далекой музыки.
Доктор упал в кресло, побелев как мел. Он видел, что погиб.
- Это не я, я не хотел, нет, - бормотал он, и по щекам у него текли слезы. - Это он меня соблазнил, он, дьявол... Он вернул мне молодость, молодость! А-ах! - Он положил руки на стол и уронил на них голову, горько рыдая. - Я знал, что это обман, и все-таки поддался ему... Он возвел меня на верх горы, а потом сбросил в пропасть...
В голосе у него звучала такая искренняя "скорбь, что оба слушателя вопросительно переглянулись.
Монах отпустил стражу движением руки и заговорил:
- Больше радости в небесах об одном обращенном, чем о тысяче праведников... Мне кажется, ты раскаиваешься в своем проступке... а церковь не жестока, церковь - это мать послушных детей...
Доктор приподнял голову и непонимающе смотрел на него.
- Ты спас дочь его светлости. Быть может, это было делом дьявола, ибо и дьявол противно своему замыслу может иногда творить добро... - Монах выжидающе умолк.
- Добро? - пробормотал доктор.
К князю вернулся голос.
- Ты говорил, что у тебя есть лекарство против чумы?
Доктор кивнул.
- Скольких больных ты можешь вылечить?
- Двух, трех, я не знаю, государь... но, может быть...
Монах жестом прервал его. Взгляды обоих владык встретились, и доминиканец слегка кивнул. Он обратился к доктору.
- Дай нам лекарство, и я забуду обо всем.
- Дай лекарство, - усмехнулся князь. - И убирайся к черту!
Доктор повертел головой, словно желая убедиться, что она еще сидит у него на плечах.
- Ну что же? - спросил князь. - На Виселичной горе общество неважное... и там холодно...
- А костер чересчур горяч, сын мой, - прошептал монах.
Фауст проговорил хрипло:
- Да! - И сунул руку в карман.
Монах остановил его, вышел в коридор и через минуту вернулся.
- Это тебе в награду, - сказал он, подавая ему звонкий кошелек.
Фауст не знал, как он выбрался из комнаты, не верил, что жив и свободен. Он шел, пошатываясь, по коридорам дворца и все еще не верил. Но вдруг его схватили сильные руки и бросили в зловонную подземную темницу.
Когда он упал на гнилую солому, изо всех углов выползли, пища, крысы.
Зеленоватое сияние заставило его очнуться. Мефи стоял посреди камеры, одетый в прозрачный скафандр. Доктор приподнялся, оперся на локоть, заохав от боли. Прикрыл рукой лицо, как от удара, и застонал:
- Не моя вина, прости, господин, меня позорно обманули...
Зеленые глаза Мефи потемнели.
- Я все слышал. Слышал, как человек в сутане говорил, что скорее пожертвует всеми. - Мефи отвернулся, помолчал. - Нет, это моя ошибка - еще рано, Эфир был прав... Но я видел тут жизнь, упрямую, сильную жизнь, видел тех, кого угнетают подати, войны, болезни и страх. Они живут в берлогах, а строят соборы, - когда-нибудь будут жить во дворцах, а строить Знание... Они сильные, и их много, и позже они меня примут иначе, чем ты. Я вернусь, наверное. А ты слаб, ученейший доктор, хотя и пожелал иметь молодость.
- Спаси меня, господин, я сделаю все! - умолял его Фауст.
Мефи с минуту оглядывал прочные стены темницы, потом улыбнулся.
- Ты сквозь эти стены не пройдешь. Но возьми вот это. - Он подал доктору продолговатый цилиндрический предмет. - Если направишь его на стену и нажмешь вот эти кнопки, вот тут и тут, то путь перед тобой откроется. Потом выбрось его, это опасная игрушка. Встретимся у ворот. Прощай, иллюстриссиме!
Доктор в отчаянии пытался удержать фигуру, исчезавшую в зеленоватом облаке. После нее осталась только тьма. Потом он сжал губы и направил прибор, как было сказано.
