Юрий Никитин - По законам природы
Она села на постели, поджала ноги. Взгляд ее стал отрешенным.
- Что рассказывать... Просто жили... Можи лесовали, а мы по укрытиям, потом по городищам... До-о-олго так жили. Потом стали держать скот дома, так надежнее. Можи часто воевали. Из-за чего? Да из-за всего. Из-за скота, пастбищ, жинок, верховенства... Когда мы перемогали, то брали их земли, если они - то мы утекали на плохие... В пустелях были, у моря, в лесах. Дуже багато скитались з усем народом, пока Яросвет не повернул все племя на прародину, где жили остальные наши... Потом мы именовались антами, неврами, жили в лесах. Лесовали, скот держали, рыбу ловили. Как и сейчас. Памьятаю греков, что наши капища рушили да под защитой княжей дружины на тех местах церкви рубили. С той поры народ молится нашим древним богам уже под чужими именами, но к этому не привыкать - сколько раз так было! Еще при Таргитае, помню... Татарва потом, тевтоны... Князья хотели нас у рабов перетворить, так мы услед за Ермаком Тимофеевичем на вольные земли. Они ж не совсем вольные, так мы еще дальше, пока сюда не забрели... Вот и уся наша жизнь.
"Действительно вся, - подумал он потрясенно. - Историю десяти тысячелетий вложила в десять минут!"
- Скажи, - он выхватил вопрос из миллиона, - была на Руси докириллица?
- А что это?
- Письменность такая... До Кирилла и Мефодия!
- Да кто ее ведает. Я грамоте недавно обучалась.
- А каков был Яросвет? Или нет, Владимир, что Русь крестил... А царевича Дмитрия убили по приказу Годунова или?.. Таргитай - это скифский вождь или ваш? Правда ли, что Геракл и Ахилл - древнеславянские герои, потом попавшие в греческий пантеон?
Она сидела, обхватив колени руками. На вопросы только пожала плечами, сказала неохотно:
- Откуда я ведаю? Мы простые люди, от князей вдалеке. Нам бы на хлеб добыть, а кто кого убил - это их справа.
Кварк разозлился, волна горячей крови ударила в голову.
- Эх ты! Могла бы... Могла стать таким человеком, который поисследовал бы целые эпохи.
Он встал, с грохотом отшвырнул стул. Злость душила, он сел за стол, чтобы удержать себя, не броситься крушить в комнате мебель.
Данута выпрямилась, медленно встала с постели. Она словно бы прислушивалась к себе, так же замедленно двигаясь, прошла к двери, сказала мягко:
- Кажному свое... А такой человек, как ты кажешь, будет.
- Какой еще такой человек? - сказал он тоскливо, ощущая горечь потери. Прожить такую жизнь и ничего не узнать! - Эх, Данута...
- Какой... Такой же, как и ты. Для исследований. Для действий. Вылитый ты!
Он замер. Повернулся всем телом. Данута стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, руки скрестила на груди.
- Что? Откуда ты знаешь?
- Уж это я знаю.
- А почему вылитый я? - глупо спросил он. Мысли, как рой разъяренных пчел, метались, сшибали друг друга, гудели.
- А как же инакше? - ответила она тихо. - Семечко растет в земле, но похоже не на землю, а на родительское дерево. Я лишь земля для твоего семени. Это ему узнавать и перероблять свет. А от меня не требуй... Мое дело - растить, а их справа - итить за виднокрай.
Он молчал, медленно осознавая непривычную логику. Данута покачала головой, сказала горько, тяжело роняя слова. Голос ее окреп:
- Думаешь, зря жила... Ни, не зря. Мои сыны орали землю, строили города, защищали народ, они ходили походами в Опаленный Стан и на Царьград, они находили земли в окияне... Мои сыны брали на щит Рим, Сидон, Сиян-гору, били тевтов, ходили на земли Винланда... Мало? Они придумывали машины, строили корабли, пироскафы, литаки... Моя сила в сынах!
Она открыла дверь, сказала с порога холодно:
- Передали, что вертолет за тобой придет через час.
Он тупо смотрел на толстые доски, которые скрыли эту удивительную женщину. Голова гудела, но слабости не осталось, в теле собралась лихорадочная энергия.
Машинально вышел на крыльцо. Во дворе попалась огромная розовая свинья с выводком поросят. У каждого на спине темнели полоски, делая их похожими на растолстевших бурундуков. Завидев человека, поросята порскнули в стороны. Мордочки у них были длинные, вытянутые. Дикие явно, чушка порезвилась в лесу с лесными собратьями...
Кварк прошел через двор, огородами выбрался на околицу. Повеяло прохладой. Он шел до тех пор, пока ноги не погрузились в ручей. Вода приятно обожгла, он опустился на валежину, подставив спину жгучим лучам солнца, ступни касались воды.
Шагах в трех ручей прыгал через валун, искрился, шел тонкой серебряной пленкой, над камнями поднялась прозрачная разноцветная радуга.
Удивления нет, вот что странно. Все правильно, все так и должно быть. Будь бессмертными все, остановилась бы эволюция вида, здесь же она идет через смену поколений мужчин. Они всегда во всем мире первыми суют носы в неизвестное, принимают удары эпидемий и открытий, воюют, изобретают, строят, придумывают машины и социальные системы, стремительно изменяют мир и так же стремительно меняются сами... Если и гибнут, то для вида выгодно: потомство дадут лучшие, уцелевшие. А вот потеря женщины невосполнима, бессмертна она или смертна.
Войны сюда не докатывались, вот бессмертные женщины и уцелели. В древних хрониках о бессмертии не упоминалось, кто его заметил бы, когда большинство гибло в раннем возрасте? От насильственной смерти и бессмертный не застрахован, к тому же бессмертны только женщины, а их роль в истории была невелика... Зато теперь, в век эмансипации, могут развернуться... Могут? Нет, природу не обманешь, от прежнего бессмертия остались лишь те восемь-двенадцать лет, на которые женщина пока что живет дольше мужчины...
Кварк оглянулся через плечо. Домики стояли тихие, мирные, зеленели полоски огородов, вдали виднелись просторные поля и крыши сараев. Обычнейшая деревушка. Ни ископаемых, ни других природных богатств тут вроде бы нет. И люди обычнейшие. Живут, скот разводят, хлеба выращивают...
Проходя на обратном пути через двор, впервые заглянул в сарай, бросил сена буренке. Подумал, что надо бы крышу перекрыть. Странно, никакой зависти... Если бы мужчины - другое дело, а женщины и должны жить всегда. Здесь все правильно, даже правильнее, чем в остальном суматошном мире.
Данута сидела у окна, ткала. Вполголоса напевала что-то протяжное, и было видно, что слова незнакомы ей самой, просто запомнились еще в детстве или достались в наследство от еще более дальних времен, от незнакомых бабушек и прабабушек.
Услышав шаги, подняла голову. В глазах были тревога и ожидание. Несмело улыбнулась. Он подошел, заглянул ей в глаза. Пламя отражалось в темных зрачках, отсветы багрового огня падали на стены, потолок, пол.
- А что? - сказала она тихо. - Мы так и живем.
Он взял ее за плечи, притянул к себе.
