Виктор Сапарин - Нить Ариадны
Меня спасла глыба земли, скатившаяся по крутому откосу вместе со мной или немного опережая меня. Я врезался в мягкую землю почти по колени, и, когда прекратилась дрожь от землетрясения, увидел, что нахожусь на дне провала, на который только что смотрел сверху.
Отсюда, снизу, я видел теперь голубое небо и тайгу, обступившую со всех сторон кромку вертикальных стен.
Неподалеку от меня находилась виновница приключения - железная береза. Мы вместе слетели вниз, и, к счастью, наши воздушные маршруты не совпали: железная береза -тяжелая и очень твердая, не зря ее так зовут. Сейчас, она стояла наискось, упершись в стену.
...Прошло по крайней мере полчаса, пока я сообразил, что нахожусь в ловушке. Я обошел весь провал и нигде не нашел удобного лаза наверх. Всюду были крутые склоны, либо каменистые и скользкие, либо мягкие, осыпавшиеся, едва я пытался по ним взобраться.
По наклонному стволу березы, как по своего рода лестнице, я добрался примерно до середины высоты провала, но дальше стена шла отвесно, даже с некоторым наклоном в сторону пропасти. Верхняя ее часть нависала здесь карнизом.
Что было делать? Я пробовал кричать, но всякий, кто бывал в тайге, знает, как глушат деревья, а еще того больше западины, всякие звуки. Мои спутники могли ходить туг поблизости целую неделю и не наткнуться на меня. Я имел неосторожность не оставлять зарубок, понадеявшись на свою способность найти дорогу в лагерь.
Еще раз оглядел я все, что находилось на дне провала, на этот раз с целью найти подходящий материал, из которого можно было бы соорудить подобие лестницы. Конечно, если бы я был великаном, я мог бы поставить один ствол на другой и таким способом выбраться наружу. Но в моем распоряжении не было необходимой исполинской силы.
Одно могучее дерево было сплошь оплетено лианами, из них на худой конец можно было бы нарезать веревки, но мне никогда в жизни не закинуть такую веревку наверх и тем более закрепить ее там за что-нибудь.
Не буду описывать всех своих мучений и переживаний.
Прошли сутки моего заточения. Начались вторые. Утомленный бесполезными попытками вылезть (я снова обошел впадину, ища подходящее место, вдруг мной пропущенное), измученный голодом и жаждой, я лежал на спине и в полузабытье глядел в бездонное синее небо.
Вдруг мне послышался голос... С трудом повернув голову, я увидел на краю пропасти маленькую фигурку, в которой узнал Босняцкого. Он размахивал руками.
Дальнейшее представилось мне видением, которое может причудиться только в полубреду. Энтомолог полез на дерево, стоявшее на самом краю и протянувшее могучие ветви над пропастью. Затем, как матрос по рее, он стал пробираться по одной из ветвей. Его фигурка в кремовом костюме мелькнула среди зелени. Скоро он очутился почти на краю ветви. Он повозился там некоторое время, а затем повис на ней, держась только руками.
Я невольно зажмурил глаза, чтобы не видеть, как разожмутся его слабые руки и он полетит в пропасть. Когда я снова открыл их, я увидел, что он действительно отпустил ветвь и спускается вниз... по воздуху. Только я проделал этот спуск очень быстро, а энтомолог, перебирая руками ступени невидимой лестницы, медленно, даже с остановками, карабкался с неба на землю.
Вот он висит уже на половине расстояния между деревом и мною, он спускается ко мне, воздух каким-то чудом держит его. Или мне все это только померещилось? На какой-то миг маленький энтомолог, шевелящийся надо мной, представился мне паучком, спускающимся с ветки на паутине; только я, сколько ни силился, не мог разглядеть паутинки. Я увидел ее, когда Босняцкий очутился совсем рядом. В руках он держал какой-то сук, а на нем была намотана, как мне показалось, рыболовная леса. Плетеная, зеленоватая, такой толщины, что применяется для ловли щук, туго натянутая, привязанная верхним концом к ветви дерева, она была совершенно не заметна на фоне листвы.
Сделав несколько смешных движений ногами, Бос-няцкий коснулся ими наконец, земли рядом со мной. Он перевел дух (лазить по воздуху даже с помощью лесы утомительно) и бросился ко мне. Теплый металл фляжки тронул мои губы, и обжигающий глоток заставил меня приподняться. Я теперь ожидал от Босняцкого любого чуда, и поэтому напиток, которым он меня угостил, подействовал на меня, как элексир (впоследствии оказалось, что это был обыкновенный чай из термоса). Полплитки шоколада и несколько новых глотков чая окончательно привели меня в себя.
- Вот хорошо, что я вас нашел! - с довольным видом объявил Анатолий Сергеевич. - И как вас угораздило здесь очутиться? Я-то, ладно, по канату спустился. А вы?
- Хорош канат, - не мог я не улыбнуться. - Это что - от спиннинга?
- Ну, нет, - возразил энтомолог. - Спиннинговую леску я в другом кармане ношу. Вот, если хотите, могу показать.
Он вынул из кармана маленький плоский пакетик белой бумаги, почти такой же, в какой в аптеке всыпают порошок, и развернул. Свернутая колечками на бумаге лежала полупрозрачная тончайшая паутина, казавшаяся почти неосязаемой.
- Это и есть волокно, о котором я говорил, - с некоторой торжественностью произнес энтомолог. - Нить Ариадны. Так назвал его изобретатель. Он, видите ли, долго не мог выбраться из тупика или лабиринта, в который зашел со своими исследованиями. И когда после долгих поисков необходимая формула была наконец найдена, он эту формулу и само волокно окрестил нитью Ариадны. - Не знаю, - добавил Анатолий Сергеевич, - как выглядел моток, который Ариадна вручила Тесею, но здесь, - он указал на паутинку на бумажке, - двести метров.
- Удивительно! - воскликнул я. - Чудо вполне мифологическое.
- Химическое, - поправил меня энтомолог. - Это искусственное органическое вещество с весьма сложной молекулой.
- А то, что я принял за лесу...
- Самый настоящий канат. Сплетенный из полусотни таких нитей. Выдерживает более четверти тонны. Смело можете ему довериться. Я захватил на всякий случай: в экспедиции всегда может пригодиться.
- А если сплести потолще? - поинтересовался я.
- Будет еще крепче. Линь для охоты на китов, знаете, который к гарпуну привязывают, сплетенный из нити Ариадны, тоньше карандашика от записной книжки. По сравнению с ним даже капроновой линь кажется неуклюжим.
...Мы поднялись по этому "канату". Чтобы он не резал руки, мы наделали из сучьев ступенек-перекладин. Признаюсь, было немного страшно висеть на тонкой натянутой ниточке. Ощущение, конечно, больше психологическое, но все же чувствовал я себя неважно.
Нижний конец "каната" мы захлестнули за железную березу и впоследствии, уже втроем, вытащили ее с помощью блока, оказавшегося у запасливого энтомолога.
Моя находка имела для меня большое значение.
