Кирилл Берендеев - Шаги командора
Он удался, этот прыжок. Появившись в мире, отстоящем от своего собственного на 150 миллионов лет, он поначалу и сам не мог поверить в успех. И лишь уроки палеонтологии, наспех выученные на ускоренных курсах легальных, но с тем же тайным умыслом проводимых, - которые он вспоминал, сравнивая с виденным, убедили его в полученной им абсолютной свободе на срок в 24 часа.
Свобода совершать действия, которые, чем черт не шутит, могут как-то, чем-то отдаться в его времени, из которого он бежал, заплатив немалую сумму организаторам сафари во времени. Не это ли есть цель желанная?
Мир, разрешенный к путешествиям, должен был погибнуть - и оттого его не жалели. Но прежний, более ранний и свежий, так легко ранимый мир - чем и как ответит он на вторжение?
Никто не знал этого, никто. Тем более, не знал он, а потому медлил, высчитывая последние секунды, оставшиеся от суток и в сотый раз проверял предательски измененный генератор перемещений. Никто ничего не заподозрит, если вообще кто-то...
Он снова нажал на кнопку переноса - сцепившиеся меж собой тираннозавры не заметили и исчезновения сильнейшего противника - и снова 75 миллионов лет остались позади...
Вернувшись, он сдал оружие и всю амуницию, отдал на чай клерку последние деньги, что позвякивали еще в карманах, пропустив его слащавые словечки прощания мимо ушей, и на ватных ногах вышел на улицу.
До дома он добирался пешком, и тяжелые походные ботинки натерли ноги. Денег не было, с этой мыслью он вынужден был заново свыкаться. И это дало ему возможность свыкнуться и с мыслью следующей. Быть может той, от которой он и уходил в это путешествие.
Дома все было готово к тому, от чего он уходил. Теплая ванна, бритвенное лезвие в мыльнице и незаполненный лист бумаги. Уходя, он не решился испачкать его признаниями....
Меж тем в почтовом ящике что-то находилось, хорошо, что он догадался, решился напоследок, проверить его. Его ждало письмо, по одному только витиеватому почерку на конверте он догадался от кого оно.
Не обижайся на меня за долгое молчание, писала сестра, и за то, что я снова без спроса лезу в твою личную жизнь. Иначе я не могу, ты же знаешь. Ведь ближе и дороже тебя у меня нет никого. Не сердись, наверное, я снова поступила не самым лучшим образом, ты не раз просил меня не следить столь пристально за твоими делами. Эта поездка в далекие края и есть попытка послушаться твоих упреков, попытаться увериться в их справедливости. Кажется, она не удалась. Извини. Наверное, я слишком люблю тебя.
Я оплатила все твои счета и долги, все, о которых мне стало известно. Еще раз прошу, не сердись на меня за это. Пожалуйста, пойми и ты меня. И еще. Я перевела на твой расчетный счет некоторую сумму, уверяю, совсем небольшую; если любишь меня, хотя бы вполовину, не отвергай мою помощь. И не волнуйся за мои дела, честное слово, они идут хорошо. У меня состоялась одна удачная партия, так что я могу себе кое-что позволить. В самом деле, могу. Когда же все окончательно утрясется, я напишу снова, дам тебе знать подробнее, что и как. И пожалуйста....
Он посмотрел на конверт - обратного адреса не было. Штемпель ничего не сказал ему: письмо отправляли с вокзала.
Постояв недолго посреди комнаты, он прошел в ванную. Медленно наклонился, потрогал рукой воду. И выдернул затычку. А затем опустился на стул и, закрыв лицо руками, расплакался.
Что-то невыносимо тяжелое давило ему на плечи, пригибая к земле и склоняя голову. И он понимал, что никаким образом не избавиться ему от этой тяжести.
Сер. Фев. 02
