Владимир Перемолотов - Долететь и вернуться
— Госпожа, — осторожно сказал он. — Прошу тебя. Мэй стояла словно окаменев. Проникатель понимал, что она сейчас чувствует, и не торопил ее. Он махнул рукой. На внешнем краю площадки послышался металлический лязг, завозились люди. Проникатели копошились там, перебирая металлические трубки. Скрепляя их друг с другом, они быстро собрали что-то вроде кресла с высокой спинкой.
— Мы готовы.
Проникатель почтительно коснулся рукава Мэй:
— Пора, моя госпожа; Еще немного — и будет поздно.
— Он жив? — со слезами в голосе спросила девушка.
Старший усмехнулся, и странно ей было видеть эту усмешку.
— Все сделано по приказу брайхкамера. Он ждет тебя… Люк снизу выбивали так, что еще чуть-чуть — и он разлетится в щепки. Не колеблясь более, девушка села в кресло, и веревка, натянувшись, заскользила вниз. Один из оставшихся достал маленький мешочек, высыпал его содержимое на площадку. Коснувшись его факелом, он отскочил в сторону. Порошок зашипел, и из башни вверх ударил столб ярко-фиолетового света. В ответ на сигнал в лагере трульдов часто зазвонил колокол, и в шум рукопашной схватки вплелось басовитое жужжание катапульт. Огненные росчерки пронеслись над стенами и упали во дворе замка. Начался общий штурм замка Керрольд. К утру все было кончено.
Редеющие звезды освещали выгоревшее дотла пепелище, по развалинам которого словно голодные псы бродили воины Трульда. Вместо тумана в воздухе висела веселая брань победителей. Копьями и руками они ворошили обгорелые обломки, рассчитывая найти там что-нибудь ценное. Утренний ветер, разогнавший наверху ночные облака, крутил на земле пепельные вихри. Они то вздымались вверх, то, столкнувшись друг с другом, опадали теплым прахом на тлеющие угли.
Из распахнутых ворот выехал всадник и, нахлестывая коня, помчался к близлежащему холму. Его вершину венчал пышный шатер с личным значком брайхкамера Трульда у входа. Вокруг шатра редкой цепью стояли горцы из охранного отряда в остроконечных шапках. Этот бой не был их боем. В этот раз все обошлось без них. Исход дела решили Проникатели и Желтый отряд, ударивший по замку со стороны леса. У стоявших вокруг шатра не было ни азарта, ни зависти. Они стояли спокойно, понимая, что брайхкамер их не забудет и хоть что-нибудь от славного ночного штурма перепадет и им. И поэтому они безразлично смотрели, как солдаты Трульда уходили из Керроль-да с добычей, доставшейся в ночном бою, и как навстречу им, настегивая коня, подъезжает всадник.
Всадник соскочил с коня и, бросив повод пажу, вошел в шатер. Войдя за шелковый полог, он склонился в низком поклоне, ожидая, когда брайхкамер позволит ему говорить. Хозяин шатра сидел в низком кресле, глядя на багровые угли, рассыпанные на медном листе и ровным сухим жаром наполнявшие шатер. Волны теплого воздуха поднимались вверх, колыша легкие двухцветные занавеси.
— Где он? — спросил Трульд, не оборачиваясь. Вошедший склонил голову еще ниже. Ему было страшно.
— Его нигде нет. Мы ищем всюду.
Брайхкамер подошел к нему, положил руку на плечо. Кто-то из посторонних мог бы принять этот жест за проявление дружбы, но никак не тот, кого коснулась рука Трульда.
— Что в замке?
— Пепел… — ответил тот, не поднимая головы.
— Может быть, он сгорел дотла? — спросил хозяин. Голос его был спокоен и даже вкрадчив.
— Возможно, — неохотно ответил слуга, — но я…
— Возможно? Вот как… — тихо сказал Трульд. От того, как это было сказано, спина слуги покрылась холодным потом. Он в замешательстве поднял глаза и отшатнулся. Бешеные водовороты крутились в зрачках брайхкамера, хотя голос продолжал оставаться тихим и ласковым: — Ищите его. Хорошенько ищите…
Ноздри его дрогнули, выдавая бушевавший гнев.
— Ибо, если ты не найдешь его на этом свете. я отправлю тебя искать его на тот.
Мягкий пальский бархат на плече собрался складками, и собеседник брайхкамера, к ужасу своему, понял, что тот положил руку на кинжал, что всегда носил за поясом. Он застыл, но тут из глубины шатра его позвал женский голос, и брайхкамер, вздрогнув, отпустил руку.
Пятясь, слуга вышел из шатра. Только после того, как полог с шелестом опустился, он разогнулся и облегченно вздохнул. Потирая рукой шею, посмотрел вверх. Небо светлело. Одна за другой куда-то пропадали звезды.
ЧАСТЬ 1
Звезда лежала посреди круга дочерна выжженной земли. Вчера ночью под рев тормозных двигателей она рухнула в лес, отравляя воздух вокруг себя грохотом и вонью отработанного ракетного топлива. Струи огня, более горячие, чем все то, что тут существовало доселе, подожгли лес, и на поляне всю ночь хозяйничало пламя. К утру дождь залил его, заставив забраться под угли, и теперь оно только изредка выплескивалось оттуда тонкими язычками.
За кругом обугленного бурелома горелыми спичками торчали чудом уцелевшие в катаклизме деревья, и только за ними, за стеной безлистных стволов, поднимался Лес.
После того, что было тут несколько часов назад, тишина его казалась неестественной. Не было слышно даже шелеста листьев. Низкорослый кустарник, непонятно как уцелевший этой ночью, прижимал к земле голые, унизанные шипами, словно колючая проволока, безлистные ветви. Птицы разлетелись, звери разбежались, черви и муравьи — если они, конечно, уцелели после того, что произошло ночью, — уползли прочь. Около небесного гостя было пусто, однако ощущение, что кругом не осталось ничего живого, было обманчивым. Малый исследовательский крейсер «Новгород» хоть и превратился в искореженный кусок металла, мертвым не был. Все то, что жило и двигалось внутри него, помогало выжить его хозяевам…
Когда система медицинского контроля выудила из небытия сознание первого из вахтенных, ремонтный комплекс уже вовсю занимался восстановительными работами. Как и полагалось по должности, первым пришел в себя капитан «Новгорода» — Реджинальд Мак-Кафли. Монотонное взревывание аварийной сирены каплями падало в темноту, окутывающую сознание, и в какое-то мгновение он понял, что пришел в себя. Не шевелясь, он несколько мгновений висел на привязных ремнях, потом открыл глаза.
Пространства впереди не было. Только плавали в желто-розовом тумане какие-то черные пятна. Мак-Кафли провел перед собой рукой, но ничего не увидел.
«Ослеп!» — мелькнуло в голове. Страх на секунду заставил его забыть боль. Обеими руками он схватился за шлем, сорвал его с головы. Слабый, мигающий свет аварийных ламп вспышкой ударил по глазам, отозвавшись, словно эхом, всплеском головной боли. Первое, что он увидел, был его шлем. Мгновение он держал его в руках, а потом с отвращением уронил в темноту: руки ходили ходуном, и по лицевому щитку шлема мелкой рябью ерзала зелено-розовая жижа с какими-то полупереваренными волокнами. Только сейчас он осознал, что глаза целы.
