Роберт Говард - Повелитель Самарканда
Лорд Дуглас слишком быстро забыл о том, как ударил Дональда, и, конечно, ни о чем не сожалел. Но сердце горца переполняла месть. Дональд вырос среди дикого племени, которое столетиями не забывало обиды. Он был настоящим кельтом, как и его предки, которые своими мечами вырезали королевство Альбы.
Шотландец спрятал свою ненависть и ждал благоприятного случая, который ему представился в урагане пограничной войны.
Несмотря на протесты короля, война распростерла свои крылья вдоль границы, и шотландцы с радостью отправились в набег. Но, до того как Дуглас отправился в поход, тихий вкрадчивый человек пришел в палатку Дональда Мак-Диза. Он постарался говорить с горцем по существу.
- Зная о том, что один из лордов покрыл вас презрением, я тихо шепнул ваше имя тому, кто послал меня. Воистину, хорошо известно, что этот лорд настолько запугивает королевства и раздувает гнев и вражду между монархами... - Тут незнакомец заговорил еще тише, а потом ясно произнес слово "защита".
Дональд ничего не ответил, и странный гость, улыбнувшись, оставил молодого горца сидящим, подперев подбородок кулаком и мрачно уставившись в пол.
После этого лорд Дуглас вместе со своими вассалами отправился в поход и "ликуя, сжег долины Тайни, часть Бемброфшира и три башни на Рейдсвирских горах". Он пронес гнев и скорбь по всей Англии, так что король Ричард, придя в ярость, вынужден был послать ему ноту протеста, а потом терпеливо ждать новостей.
После нерешительной перестрелки лучников в Ньюкастле Дуглас расположился лагерем в местечке Оттебурн, и там лорд Перси ночью неожиданно напал на него. В беспорядочной рукопашной схватке пал Дуглас. Шотландцы назвали это сражение - "битвой при Оттебурне", а англичане - "Охотничьей травлей". Англичане клялись, что Дугласа убил сам лорд Перси, который со своей стороны не отрицал, но и не подтверждал этого, сам не зная кого точно убил он в сумятице ночного боя.
Но раненый Дуглас, прежде чем умереть, пробормотал что-то о шотландском пледе и секире. Ни то, ни другое никакого отношения не имело к англичанам. Лорды с пристрастием допросили Дональда. Тем временем король спалил кучу свечей за душу Дугласа, а в своих личных апартаментах поблагодарил Бога за смерть барона, объявив, что "мы слышали о том, что его преследовал один юноша, но нам представляется ясным, что этот горец невиновен точно так же, как и мы сами. За сим мы предостерегаем всех под страхом смертной казни от дальнейших преследований этого юноши".
Так заступничество короля спасло Дональда, но люди втайне подтверждали его вину. Мрачный и озлобленный Дональд ушел в себя. В одиночестве, запершись в хижине, он размышлял до тех пор, пока однажды ночью ему не сообщили, что неожиданно король отрекся от престола и ушел в монастырь. Напряженная королевская жизнь и бурные события тех времен оказались слишком тяжелыми для монарха. Вслед за новостями в хижину Дональда явились люди с обнаженными кинжалами. Но келья оказалась пустой. Сокол улетел, хотя убийцы сразу помчались по его следам. Они нашли лишь павшего коня на морском берегу и увидели тающий вдали белый парус.
Дональд уехал на континент, потому что в южной Шотландии его ждала тюрьма, а в северной у него было слишком много врагов, да и на границе Англии его наверняка ждала ловушка. Все это случилось в 1389 году. С тех пор прошло семь лет. Дональд провел их в сражениях и интригах. Он участвовал в войнах в Европе и заговорах. Когда Константинополь стал собирать воинов под знамена Баязида, люди стали закладывать земли, чтобы предпринять новый крестовый поход. Шотландский воин присоединился к потоку рыцарей, потянувшихся на восток к своей гибели.
Семь лет скитаний привели его во дворец с голубыми куполами, в легендарный Самарканд. И вот он, облокотившись на шелковые подушки дивана, стал слушать размеренную, монотонную речь владыки татар.
3
Время текло, как всегда течет, вне зависимости от жизни и смерти простых людей. Разлагались тела на равнинах Никополиса, и Баязид, опьяненный своим могуществом, попирал державы всего мира. Его железные легионы перебили греков, сербов, венгров, и в своей растущей империи Баязид попирал взятые в плен народы. Он купался в разврате, безумие которого поражало даже его грубых вассалов.
Сквозь его стальные пальцы протекали женщины всего мира. Баязид разбивал королевские короны, чтобы их золотом подковать своего скакуна. Константинополь пошатнулся под его ударами, а Европа зализывала раны, как искалеченный волк, и дрожала от страха в ожидании нового нападения.
Где-то в туманных далях Востока правил главный враг Баязида - Тимур Хромой. Баязид посылал татарину официальные письма с угрозами и насмешками. Ответа турок так и не получил, но караваны приносили ему новости о готовящихся походах и великой войне, разгоревшейся на юге, о том, что индийские шлемы с плюмажами бросаются врассыпную, заслышав цокот татарских скакунов. Однако Баязид мало обращал на это внимания. Индия была для него так же далека, как и владения Папы Римского. Взгляд турка был устремлен на Запад, на города Кафры.
- Я стану терзать Фракию огнем и мечом, - объявил он. - Их султаны поволокут мою колесницу, и летучие мыши поселятся во дворцах неверных.
Ранней весной 1402 года на внутренний двор дворца в Брюсе, где, жадно глотая запретное вино и наблюдая за ужимками голых танцовщиц, развалившись восседал Баязид, пришли придворные. Они привели высокородного франка, чье мрачное, иссеченное шрамами лицо потемнело от жаркого солнца далеких пустынь.
- Обезумев, эта кафрская собака на взмыленном коне прискакала в лагерь янычаров, - сказали слуги. - Он говорил, что разыскивает Баязида. Содрать ли нам с него кожу, перед тем как привязать к хвостам двух коней?
- Собака, ты нашел Баязида, - заговорил султан, сделав большой глоток и с довольным видом поставив кубок. - Говори, прежде чем я посажу тебя на кол.
- Подобающий ли это прием для того, кто прискакал издали, чтобы служить тебе? - самоуверенно возразил франк. - Я - Дональд Мак-Диза, и среди твоих янычаров нет ни одного, кто выстоит против меня в схватке, а среди твоих толстобрюхих борцов - ни одного, кому я не смог бы сломать хребет.
Султан погладил свою черную бороду и ухмыльнулся.
- Жаль, что ты - неверный, - сказал он. - Я люблю смелых на язык. Продолжай. Какие еще у тебя достоинства, зеркало скромности?
Горец оскалился, словно волк.
- Я могу сломать хребет татарину, на скаку срубить голову хану.
Огромный Баязид незаметно изменил позу. От него исходила сила и угроза.
- Что за чепуха? Что означают твои слова? - проговорил он.
- Я не загадываю загадок, - отчеканил гаэл. - Я люблю тебя не больше, чем ты меня. Но я ненавижу Тимура, за то что он швырнул меня лицом в навозную кучу.
