Сергей Синякин - Время Апокалипсиса
- Так это ж корова, наверное, была, - с крестьянской смекалкой заметил отец Николай. - Точно так она, зараза, и орет! Сам слышал!
- Сам ты корова! - обиделся Кононыкин. - Что я, коров не видел? Инопланетянин это был, мы его даже сфотографировали, а на следующий день пленку проявили - чистая, блин!
- Надо было колпачок с объектива снять, - снова не удержался отец Николай, полой черной рясы вытирая вспотевшее лицо.
- Ну, знаешь! - взвился Кононыкин.
- Всяко бывает, - примирительно сказал Ворожейкин. - Вот мы во Вьетнаме. С командного пункта передают координаты низко летящей цели. Готовимся к стрельбе. Сами понимаете, "Кубов" тогда не было, но все равно поймали. Ведем... По отметке на "фантом" или Б-52 вообще не похоже, что за черт? Дали залп, тут нас, значит, и накрыло ответным огнем. Из батареи лишь я да прапорщик Петренко и уцелели. Смотрим мы с ним, а над нами не "фантом", диск парит. И огоньки у него по периметру помигивают. Тут уж ничего не скажешь, натуральнейший НЛО, как его Мен-зелл описывал... А ребят к жизни уже не вернешь. - Он погрустнел, налил себе из трехлитровой банки "томатовки", выпил залпом и торопливо закусил соленым помидорчиком. - Эти контакты нас до добра не доведут. Космос - среда агрессивная. Лучше бы человечеству с братьями по разуму вообще не сталкиваться.
- Вы что, в гуманистические идеи не верите? - вскочил с места Кононыкин. Не может высокоразвитая цивилизация быть агрессивной! Разум по своей природе добр и созидателен!
В ответ Ворожейкин многозначительно поднял на уровень груди искалеченную руку.
- Что вы мне в нос свои грабли суете? - возмутился Кононыкин, цыплячье вытягивая шею. - Вы еще хорошо отделались! Это ж додуматься надо было - ракеты по высшему разуму пускать! Они еще по совести поступили, другие бы вас вообще на молекулы расщепили!
- А где же был их гуманизм, Дима? - мягко спросил Ворожейкин. - Пожалели бы нас, глупых и отсталых. Что ж сразу расстреливать?
Отец Николай пошевелился, пригладил обеими руками короткие волосы.
- Я так понимаю, - внушительно пробасил он. - Положено тебе там, скажем, американцев сбивать? Сбивай за милую душу! А на высшее божество нечего руки свои поднимать. А если он тебя молнией за это карает, так ведь за дело же! Грешен, значит, помыслами и делами своими! А не греши! - И он пристукнул по столу, словно и был тем самым божеством, на которого по невежеству поднял руку Ворожейкин.
Все помолчали.
- И все-таки "россошинский феномен" мы до конца не понимаем, - сказал наконец Кононыкин. - Я уже скольких людей опросил, а ясности нет. Все как в тумане. Ясно одно, что-то здесь действительно происходило. И такое происходило, что переворачивает все наши представления о живых и мертвых. Вы как считаете, Никанор Гервасьевич?
Ворожейкин для солидности помолчал. Пауза она и есть пауза. Если выдержана в нужное время и в нужном объеме.
- Я бы полагал, что правильнее было назвать происшедшее не россошинским, а царицынским феноменом, - тонким своим голосом проговорил он. - По имени области, на которой феномен имел место. Ведь, в сущности, что такое Россошки? Малый населенный пункт, о! нем никто в мире не знает. Другое дело - Царицын! Этот город на Волге известен всему прогрессивному человечеству. Одна Царицынская битва прославила его на весь мир! Царицын теперь знаменит не менее, чем, скажем, Розуэлл или гора Арарат. Но в целом я с вами согласен: феномен требует комплексного изучения. Вчера я ходил к силосной яме со своим биолокатором. Так зашкаливает, что рамка едва не вырывается из рук. Чуть меньше фон на склоне Натальина холма. Я обнаружил целую кучу захоронений, причем относятся они к самым разным эпохам. Но самое интересное, бешеный фон наблюдается у здания поселковой администрации! Даже больше, чем у силосной ямы. Чем это вызвано, я пока не берусь объяснить!
- И не объяснишь никогда, - мрачно пообещал отец Николай. - Мыслимое ли дело, божественные помыслы объяснять? Ежели каждая тварь, на Земле живущая, возьмет на себя храбрость Бога разъяснять, что ж тогда содеется?
- При чем тут Бог? - возмутился Кононыкин. - Привыкли, чуть что случится, все божественными помыслами объяснять. Феномен есть, но он скорее природное явление, которое нужно правильно изучать и давать ему необходимые научные оценки. Чтобы наш православный Господь да за каких-то фашистов радел?
- Господь, он гадов не любит, - согласился отец Николай и замер с полуоткрытым от удивления ртом.. - Но если это не он, то кто же?
Ответ сам проистекал из вопроса, но Кононыкин и Ворожейкин деликатно промолчали. Лишь переглянулись меж собой со странными улыбочками, словно вот сейчас прямо на их глазах отец Николай впал в белую горячку и принялся ловить на своей рясе зеленых и веселых чертиков.
- Ладно, - мрачно сказал отец Николай, перехватив их взгляды. - Замнем для ясности. Как говорится у Исайи, "ждал правды, и вот - вопль!".
- А почему твой биолокатор в администрации зашкаливает? - удивился вдруг Кононыкин. - Ну, я понимаю, некротическое излучение там, черная биолокация, администрация-то при чем?
- Не знаю, - с сомнением пожал плечами Ворожей-кин. - Что-то там есть, конечно. Но что? После войны в том доме комендатура лагеря была. Потом поселковый Совет. Ну а когда Советскую власть разогнали, администрация поселилась. Тот же поселковый Совет, только вид сбоку.
- А я знаю, - сказал с легкой запинкой Кононыкин. Уши его побледнели, кончик носа был красным, и это значило, что Дима созрел для научных обобщений. - Там, наверное, пленных расстреливали. Я читал в газете, что где-то на Енисее райотдел милиции подмыло. А в подполе того райотдела второе кладбище обнаружилось. Тайное. И чуть ли не в два раза больше основного. Такие дела'. В "Енисейском демократе" заметка была. Поэтому и фон такой мощный.
- Горе тем, которые с раннего утра ищут ликеры и до позднего вечера разгорячают себя вином, - вдруг рассудительно сказал отец Николай. - И цитра и гусли, тимпан и свирель, и вино на пиршествах их; а на дела Господа они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют.
- Кстати, о музыке, - оживился Кононыкин. - Я включу телевизор? Там сегодня концерт Аллы Пугачевой показывать должны. "Женщина, которая отпела".
Некоторое-ъремя все слушали певицу.
- Завтра опять замеры делать буду, - ни к кому не обращаясь, сказал Ворожейкин. - Может, центр аномалии найду.
- А я опрос населения продолжу, - выложил свои планы Кононыкин. - Мне вчера на двух классных свидетелей указали. И еще раз с Александром Овечкиным побеседовать. О деталях. Коль, а ты чего делать будешь?
Отец Николай поднял голову и солово посмотрел на Кононыкина.
? А я в Двуреченскую церковь поеду, - неожиданно ясным и трезвым басом изрек он. - Чую я, бесы здесь завелись. Изгонять будем. Совместными усилиями с отцом Серафимом возьмемся.
