Джеймс Боллард - Бетонный остров
Он критически оглядел себя с головы до ног. Пиджак и брюки пропитались потом, грязью и машинной смазкой — вряд ли кто-то из водителей, даже если и увидит его, захочет его подвезти. Кроме того, притормозить и остановиться было почти невозможно. Задние машины, вырвавшиеся наконец из томительных пробок, которые всегда закупоривали Вествейскую развязку в часы пик, неумолимо напирали на впереди идущие.
Мейтланд решил встать на самое видное место и медленно побрел по узкой обочине. Ни пешеходного тротуара, ни аварийной площадки у этого поворота предусмотрено не было, и машины со скоростью шестьдесят миль в час проносились в каких-то трех-четырех футах от него. Все так же, с плащом и портфелем в руках он шагал вдоль расставленных в ряд щитов, отодвигая каждый с пути. Размахивая шляпой в насыщенном выхлопными газами воздухе, Мейтланд кричал через плечо в шум моторов:
— Авария!.. Стой!.. Рули сюда!..
Дорогу ему преградили два щита, сдвинутые проехавшим грузовиком. Ряды машин неслись мимо, поворачивая по указателям к перекрестку. Мигали стоп-сигналы. Солнце вспыхивало на ветровых стеклах электрическими стрелами.
Когда Мейтланд пробирался между щитами, позади загудел клаксон. Машина пронеслась в нескольких дюймах от правого бедра, и рассерженный пассажир недовольно завертелся у окна. Мейтланд подался назад и увидел на дальней полосе белый корпус полицейской машины. Она ровно шла на скорости пятьдесят миль в час почти впритык к бамперу впереди идущего автомобиля, но водитель оглянулся на Мейтланда через плечо.
— Стойте!.. Полиция!..
Он замахал шляпой и портфелем, но полицейскую машину унесло потоком автомобилей. Пока Мейтланд пытался ее догнать, его чуть не сбило крылом проходящее такси. Черный лимузин вылетел на него из туннеля, и ничего не подозревавший шофер заметил Мейтланда лишь в последний момент.
Понимая, что так его может размазать по щитам, Мейтланд отошел от них. Кисть правой руки чем-то задело, и почувствовалась резкая боль. Кожу содрало то ли острым краем ветрового стекла, то ли выносным зеркальцем заднего вида. Он перевязал руку окровавленным носовым платком.
В трехстах ярдах, за восточным въездом на виадук, находился телефон экстренной связи, но Мейтланд знал, что наверняка погибнет, если попытается пройти через туннель. Он двинулся назад по обочине и занял позицию на том месте, где его «ягуар» съехал с дороги. Надев плащ, он застегнулся на все пуговицы, выправил шляпу и решительно замахал рукой проезжающим машинам.
Сгустились сумерки, а он все так же стоял на обочине. Мимо выворачивали фары, и их лучи хлестали его по лицу. Непрерывно гудя, машины, расцвеченные габаритными огнями, в три ряда двигались к перекрестку. Час пик был в самом разгаре. Когда Мейтланд неприкаянно стоял на обочине, слабо взмахивая рукой, ему казалось, что каждый лондонский автомобиль уже раз десять проехал мимо него туда и обратно, а водители и пассажиры нарочно не замечают его, словно участвуя в каком-то спонтанном всеобщем заговоре. Он прекрасно понимал, что никто ради него не остановится — по крайней мере, до восьми часов, пока не спадет поток машин. Тогда, если повезет, ему, может, и удастся привлечь внимание какого-нибудь одинокого водителя.
Мейтланд поднес руку с часами к свету проплывающих мимо фар. Было без четверти восемь. Сын давно уже добрался до дому самостоятельно. Кэтрин или куда-то ушла, или готовит себе ужин, полагая, что он остался в Лондоне с Элен Ферфакс.
Представив, как Элен, с офтальмоскопом в нагрудном кармане белого халата, критически заглядывает в глаза какому-нибудь малышу у себя в клинике, Мейтланд посмотрел на свою пораненную руку. Впервые с момента аварии он почувствовал себя таким разбитым и усталым. Даже в этом теплом, насыщенном выхлопными газами воздухе его бил неприятный озноб: как будто по всем его нервам скребли невидимые ножички, расщепляя их на части. Рубашка прилипла к груди, как мокрый передник. В то же время он ощущал что-то вроде холодной эйфории и решил, что эта легкость в голове — первый симптом отравления угарным газом. Он махал проносящимся в темноте машинам, шатаясь, как пьяный, из стороны в сторону.
На него чуть не налетел ехавший по крайней полосе сдвоенный бензовоз — эта желтая громадина заполнила собой чуть не весь туннель. Выруливая на поворот, водитель увидел маячившего в свете фар Мейтланда. Пневматические тормоза зашипели и с шумом хлопнули. Мейтланд машинально отступил в сторону, снял шляпу и швырнул ее под огромные задние колеса. Посмеиваясь, он наблюдал за гибелью шляпы.
«Эй!.. — указал он портфелем. — Моя шляпа! Вы раздавили мою шляпу!..»
Вокруг гудели клаксоны. Какое-то такси чуть было не остановилось и крылом скользнуло по ногам Мейтланда. Водитель, свирепо взглянув на него, постучал пальцем по лбу и двинулся дальше. В ответ Мейтланд отвесил ему галантный поклон. Он уже понял, что слишком измотан, чтобы себя контролировать. Оставалась одна надежда — что его психопатические выходки заставят кого-нибудь остановиться из опасения, что он повредит машину. Мейтланд заметил капли крови, упавшие изо рта на костяшки пальцев, но снова поднял руку и повернулся к потоку машин. Глядя в ночных сумерках . на освещенную путаницу бетонных дорог, он понял, как сильно ненавидит всех этих водителей с их автомобилями. — Стойте!..
Мейтланд погрозил окровавленным кулаком пожилой женщине, подозрительно взиравшей на него поверх руля.
— Да, вы!.. Проезжайте! Уберите свою чертову машину! Нет — стойте!
Он пинками выдвинул один из деревянных щитов на проезжую часть и рассмеялся, когда, отброшенный проходящим грузовиком, этот щит полетел прямо на него, больно ударив по левому колену. Мейтланд выдвинул следующий.
Его хриплые крики разносились над автострадой, перерастая в истошный первобытный вопль:
— Кэтрин!.. Кэтрин!..
В холодной ярости Мейтланд повторял автомобилям ее имя, как ребенок, выкрикивая его в свет пробегающих фар. Он снова метнулся на проезжую часть, перегородив крайнюю полосу и размахивая портфелем, как ненормальный судья на автодроме. И что удивительно, движение на это отреагировало, во всяком случае машин слегка поубавилось. Впервые в потоке автомобилей появился зазор, и сквозь туннель стало видно Вествейскую развязку.
По центру дороги проходила разделительная полоса — узенький островок фута в четыре шириной, со служебным проходом между аварийными барьерами. Мейтланд прислонился к щиту, стараясь собрать остатки самообладания. Он понимал, что отчасти наслаждается этим своим пьяным буйством, и все же усилием воли взял себя в руки. Если удастся перейти дорогу, он сможет пройти назад к Вествейской развязке и добраться до телефона.
