Александр Золотько - Функция
Третий подъезд, напомнил себе Зорин. То есть второй справа.
Дверь в подъезде, слава богу, была не на кодовом замке и не с домофоном. Ветер то распахивал ее, то с грохотом припечатывал к дверной раме. Зорин поймал дверь, придержал ее и проскочил вовнутрь подъезда.
Дверь оглушительно грохнула за спиной.
В подъезде было сумрачно и пахло мочой. Стены размалеваны граффити разной степени сложности: от затейливой вязи до простой и безыскусной констатации нетрадиционной ориентации какого-то Валета. Но лифт, как ни странно, работал, несмотря на припаленную кнопку.
После ее нажатия что-то лязгнуло, и натужно загудел мотор. Лязгнуло еще раз. И еще, словно лифт отмечался на каждом этаже.
Дверь открылась с недовольным урчанием. Лифту тяжело, подумал Зорин. Он старый, поэтому – ему тяжело. И противно, подумал Зорин, войдя в кабину. Стены были исписаны всякой чушью, динамик связи с лифтером весь залеплен засохшими жвачками, тусклая лампа светилась еле-еле, а на полу была лужа, возможно, от снега, но запах, стоявший в кабине, наводил на разные размышления.
– Восьмой этаж, – сказал Зорин и нажал кнопку, отсчитав вторую сверху.
На половине кнопок надписи уже стерлись, а поверхность других была оплавлена.
Только бы не застрять, сказал Зорин. Лифт натужно кряхтел и громыхал, время от времени что-то со скрежетом цеплялось за кабину, или это какая-то железяка кабины царапала стены лифтовой шахты.
Дверь открылась.
Зорин, топая ногами, чтобы стряхнуть с ботинок налипший снег, подошел к двери. Надавил на кнопку звонка. Раз, а потом еще два коротких после паузы – это был их особый звонок, еще с детства. Это значило – открывай скорее, пришел друг.
– Кто там? – глухо донеслось из-за двери.
– Сто грамм! – дежурно ответил Зорин. – Открывай, это я.
– Кто «я»? – спросили из-за дверей, и до Зорина наконец дошло, что голос-то не Юркин.
Зорин посмотрел на номер квартиры и выругался про себя. Он не помнил номера Юркиной квартиры. Третий подъезд, восьмой этаж. Номер можно высчитать: третий подъезд, четыре квартиры на этаже. Два подъезда по девять этажей – семьдесят два, плюс семь этажей этого подъезда – двадцать восемь, вместе сто. Получалось, что Юркина квартира – сто первая.
На двери номера не было.
– Что вам нужно? – спросили из-за двери.
– Это квартира номер сто один?
– Нет, – ответили из-за двери. – Это сто пятая квартира.
– Сто пятая… – протянул Зорин.
Это значит, что лифт привез его на девятый этаж.
– Извините, ошибся, – сказал Зорин.
Точно. На стене возле лифта краской через трафарет была написана девятка, полустертая, но все-таки читаемая. Контуженый лифт в сочетании с тормознутым пассажиром способны творить чудеса, констатировал Зорин. Ведь сразу нужно было понять, что этаж – последний. Вон, металлическая лестница на чердак.
– Извините! – сказал Зорин двери и пошел вниз по лестнице.
Окно на площадке между этажами было заколочено фанерой, угол кто-то отодрал, и из-под него в подъезд влетали крупные хлопья снега. Влетали и укладывались в небольшой сугроб возле стены. От мусоропровода несло гнилью.
Дом, в котором жил Юрка, когда-то был если и не элитным, то добротным. Сейчас он в трущобы не превратился, но уверенно двигался в этом направлении. И, что самое смешное, сказал однажды Юрка, никто снаружи не пытался дом разрушить или превратить в свалку – сами жители гробили свое жилище. Денег на домофон не собрали, ремонтировать или даже прибирать подъезд – не желали. Обычное, в общем, дело.
Лампочки на лестничных клетках тоже вкручивать не собирались.
Зорин подошел к двери и нажал на кнопку звонка. Прозвучала птичья трель. Странно, подумал Зорин, не такой был звонок у Юрки. Обычный, гудящий. Поменял, наверное.
– Кто там? – спросил из-за дверей незнакомый голос, на этот раз – женский.
– Простите, это сто первая квартира? – Зорин задал вопрос неуверенно. Юрка говорил, что дома один, а тут – дама. Похоже – молодая.
– Нет, – ответила молодая дама, – это девяносто седьмая квартира.
– Извините, – автоматически произнес Зорин.
Что значит – девяносто седьмая? Это никак не может быть девяносто седьмая квартира, разве что… Да нет, ни при каком раскладе это не могла быть девяносто седьмая квартира. Только что Зорин был на девятом этаже и там номер квартиры был – сто пять. Зорин спустился на один этаж – два лестничных пролета – и попал на восьмой этаж. На восьмой. И квартира в этом месте должна быть сто первая. Юркина квартира.
Зорин поднял руку к звонку, но не нажал.
Чего бы ему, интересно, врали из-за двери? Шутка такая у Юрки? Если шутка, то сейчас Зорину не стоило звонить и подставляться дальше. Нужно что-то придумать, чтобы не выглядеть полным дураком.
Что бы такое придумать?
Зорин прошел по площадке до лифта, остановился. Можно, например, просто повернуться и уйти. Ну его, в конце концов, к чертям собачьим, этого Юрку. Шутить надумал? Дурацкая шутка. Ну да, хотел Зорин отогреться и друга повидать, но тот начал чудить – пусть потом извиняется, дубина.
Зорин нажал на кнопку лифта.
Все, не сложилось так не сложилось. Если Юрка сейчас наблюдает в дверной глазок за поведением приятеля – если он что-то в такой темноте может рассмотреть, – то, увидев, что Сашка Зорин собирается уезжать, обязательно откроет дверь. Что он, совсем дурак, что ли?
Лифт, громыхая, спустился с девятого этажа. Двери со скрежетом открылись. Зорин оглянулся на Юркину квартиру. Тишина. Глазок, кстати, светится желтой точкой – никто в него не смотрит. Ну и пожалуйста, пробормотал Зорин, внезапно обидевшись. И пошел на фиг…
Зорин уже почти шагнул в лифт, когда обратил внимание на цифру справа от него. Номер этажа. Цифра «семь».
Твою мать, протянул Зорин и придержал створки лифта, когда они попытались закрыться. Седьмой этаж? Не может быть. Вот просто быть не может, и все тут. Я же только что спустился с девятого этажа. Два пролета. Это должен быть восьмой этаж. Какая, на хрен, семерка?
Зорин достал из кармана мобильник, вернулся к квартире и присветил себе экраном, словно фонариком. Табличка с номером над дверью была. Девяносто семь – значилось на этой табличке. Квартира рядом была с номером девяносто восемь, на еще одной двери номера не было, а последняя была сотой. Единица и два ноля.
То есть если бы Юрке Манченко пришла в голову идея подшутить таким странным образом, то ему пришлось бы менять номера как минимум еще на трех квартирах. Не бывает. И чтобы Юрка все это подготовил и ждал прихода кого-то из приятелей… Не судебных же исполнителей он пытался обмануть, в самом деле?
Принцип «лезвия Оккама» Зорин толком не помнил, но был уверен, что не стоит придумывать какие-то невероятные объяснения простым вещам. Он просто проскочил мимо восьмого этажа. Прошел, не заметив.
