Кэролайн Черри - Евгений
— Ладно, до утра! — проговорила она, пускаясь бежать.
— Ильяна!!!
Мать требовала, чтобы она шла домой. Против воли матери не пойдешь, тем более, если она еще и ворожея! Наверное, умеет читать чужие мысли. И девушка, мчась сквозь кусты, думала:
— Я иду! Вот я! Я иду! — Ей хотелось, чтобы именно это мать и поняла.
Но вообще как странно получается — целый год ждать, когда появится он на несколько недель…
И домой приходить затемно…
Ильяна домчалась до берега реки, где темнели на песке вытащенные наполовину на берег лодки. Девушка позволила себе оглянуться напоследок. Светлая фигура друга выделялась на фоне леса. Последнее, что видела Ильяна — большая белая Сова, которая садилась на его согнутую руку…
Потом все исчезло.
Девушка со всех ног бросилась вдоль берега к своему дому. Из окон бревенчатой избы сочился слабый свет. Чуть поодаль, на взгорке, темнела изба дяди Саши. Ильяна птицей взлетела на высокое резное крыльцо и отворила осторожно дверь в сени и проскользнула в дом.
МАть как раз, подняв руки с закатанными рукавами, поправляла свои растрепавшиеся косы. В одной руке она держала большую ложку, которой помешивала варево в горшке, что стоял в устье большой печи.
— Извини, я припозднилась! — сказала девушка виновато, — может, поставить пока воду, чтобы потом посуду помыть быстрее? Или ты уже поставила ее?
— Уж лучше ступай позови отца! Он что-то там с лошадьми задержался! — тут она раздраженно взмахнула ложкой, — да что это такое! Приготовишь ужин, и нет никого! А потом приходят по одному, только успевай разогревать!
— Мам, ты что…
— А пойдешь, посмотри, нет ли дяди там где… Он, наверное, поел уже…
— Сейчас! — Ильяна на бегу подхватила собранное из дубовых клепок ведро и помчалась с крыльца мимо огорода и бани к колодцу, одновременно посматривая, нет ли где дяди Саши. Затем Ильяна направилась к конюшне.
Отец был там — он чинил покосившиеся ворота, и все три лошади — вороной Волхи, каурая Лада и кобыла самой Ильяны Пестрянка довольно хрупали овсом. Возле отца пристроился большой черный кот.
— Там мама зовет, говорит, ужин стынет! — позвала Ильяна, и отец резко повернулся.
— Твоя мать всегда не вовремя! — заворчал отец, постукивая молотком, — кстати, сегодня твоя Пестрянка потоптала репу в огороде! Ты ее совсем распустила! Нужно смотреть за лошадью, коли она твоя!
— Даже не знаю, как она успела!
— Не нужно зевать! — наставительно заметил отец и снова застучал молотком, — ну ладно, что ни говори, а доделать работу нужно!
Ильяна тем временем, сходив к колодцу, налила в корыта лошадям свежей воды. Отец наклонился к ведру и плеснул воды себе в лицо. Ильяна, наблюдая за его мускулистыми руками, подумала, что она ни разу не видела, как ее друг закатывает рукава.
Когда Ильяна снова направилась к колодцу, чтобы набрать воды уже для дома, то из-за темноты наступила прямо в грязь, которая всегда была возле колодца.
— Я воду сам отнесу! — подступил отец сзади, — а ты лучше ноги вытри о траву! Наследишь в комнате — мать заругает!
Ну понятно, мать любила поворчать. Ильяна вылила воду в ведро и стала поливать из колодезной бадейки на пучок травы, которым она вытирала свои башмачки.
— А где это ты была столько времени? — вдруг спросил отец, и сердце девушки упало.
— Я-то, — протянула она, лихорадочно соображая, чтобы такое сказать поубедительнее, — я гуляла! Что-то задумалась, и даже не заметила, как стемнело!
— Но к реке ты не ходила, да?
— Нет! — соврала она, презирая себя за эту ложь.
— Ты знаешь, что мать за тебя очень беспокоится! Не попадись!
— Беспокоится? Она всегда беспокоится!
— Завтра, кажется, будет хорошая погода! Может, возьмем дядю и покатаемся на лошадях?
Тут одна из лошадей всхрапнула — то ли почуяла, что завтра можно будет хоть немного побегать, то ли просто от сытного ужина… Итак, ездить верхом… Неделю назад Ильяне просто до смерти хотелось прокатиться. Но им было как-то недосуг — то отец чинил крышу в конюшне, потом дядя Саша что-то прилип к своим книгам, потом дождь зарядил на три дня… В общем, только теперь дошла очередь до езды верхом.
— Я… Я не могу! — с отчаянием пролепетала она.
— Не можешь? Но какие же у тебя могут быть дела?
— Нужно бы маме помочь! — отговорка была слишком уж неправдоподобная, Ильяна это и сама знала. Просто она сказала то, что ей первым делом пришло в голову. И тут же она подхватилась, — что это мы тут стоим, пора бежать, накрывать на стол! Мама уже точно начнет браниться! — и девушка во весь опор побежала к дому.
* * *Петр Кочевиков наблюдал, как его дочь проворно бежит к дому. Ему казалось, что он чего-то не расслышал или недопонял: ведь еще неделю назад дочь постоянно надоедала ему:
— Папа, ну можно, я возьму Пестрянку? Я же нормально езжу на лошадях, ты знаешь! И не нужно беспокоиться — со мной ничего страшного не случится!
Вообще-то он и сам знал, что дочь привычна к верховой езде, к тому же она знакома с волшебством, магическая сила тоже должна помочь ей в случае чего, поэтому отпускать ее одну было не так уж страшно. Но все равно было как-то не по себе от мысли, что она будет скакать сломя голову на почти необъезженной лошади, которой в голову может взбрести что угодно. Ведь дочь — это его плоть, его кровь…
Впрочем, Петр Кочевиков имел все основания для беспокойства за свою дочь — она вся пошла в него, и в молодости он не отличался кротостью нрава и большим послушанием. Впрочем, и от Эвешки, матери, ей тоже кое-что досталось. Но мать кляла его, Петра, за то, что он слишком распускает дочь. Когда Ильяна была совсем маленькая, то она непостижимым образом забралась на крышу бани и восторженно кричала подбежавшим перепуганным родителям, что сейчас достанет с неба пушистое облако, чтобы на нем можно было спать зимой, а потом верхом на Волхи ускакала в лес. Конь заплутал там, она же вернулась. Потом она постоянно канючила, требуя у родителей собственную лошадь, и те не удержались, преподнесли ей потом жеребенка. И с тех пор она заладила:
— Когда я буду ездить на своей лошади? — Она так долго ждала, когда наступит момент…
И теперь она собирается помочь матери? В чем?
Проклятье!
Саша быстрым шагом вошел в ворота и столкнулся с Петром. Он сразу заметил, что тот как-то странно смотрит в сторону.
— Ты чего туда уставился? — поинтересовался Саша удивленно.
— Ничего, так…
— А чего это у тебя ведро в руке?
Черт возьми, он совсем забыл про это проклятое ведро! И в самом деле, глупо! Он даже не заметил, как веревка больно врезалась в пальцы.
