Роберт Шекли - Зацепка
— Это ложь, сэр! — вспыхнул Форбс. — Простите, я не обвиняю во лжи вас лично, сэр, но ведь это неправда. У нас в Джорджии всегда…
— Могу доказать; так утверждают книги по истории и антропологии. В библиотеке у нас тоже найдутся кое-какие, если только тебе не лень покопаться!
— Уж янки понапишут!
— Там есть и книги, написанные южанами. Все это правда, Форбс, но стыдиться здесь нечего. Просвещение приходит к людям долгими и мучительными путями. Твои предки обладали многими достоинствами, ты вправе ими гордиться!
— Но если все было так, как вы объясняете, — нерешительно произнес Форбс, — отчего же все переменилось?
— Вот об этом как раз можно прочитать в одном исследовании по антропологии. Ты ведь знаешь, что после Злосчастного Испытания ядерного оружия над Джорджией выпали обильные радиоактивные осадки?
— Так точно, сэр.
— Но ты едва ли знаешь, что в ту пору лучевая болезнь стала с особой беспощадностью косить население так называемого «Черного Пояса». Да, жертвами болезни становились и многие белые. Но вот чернокожие в той части штата вымерли почти начисто.
— Этого я не знал, — покаянно прошептал Форбс.
— Уж поверь мне на слово, до Испытания случалось всякое и расовые бунты, и линчевания, и взаимная неприязнь между белыми и чернокожими. Но вдруг чернокожих не стало: их истребила лучевая болезнь. В результате у белых, особенно в малых населенных пунктах, появилось нестерпимое чувство вины. А самые суеверные из белых терзались мучительными угрызениями совести из-за массового вымирания чернокожих. Для таких белых вся цепь событий явилась тяжелым ударом, ведь люди-то они были религиозные.
— Какая им разница, если они ненавидели чернокожих?
— В том-то и дело, что вовсе не ненавидели! Опасались смешанных браков, экономической конкуренции, изменений в общественной иерархии. Однако о ненависти и речи не было. Напротив. В ту пору твои земляки утверждали (и при этом нисколько не кривили душой), будто куда лучше иметь дело с негром, чем с «либералом»-северянином. Отсюда вытекало множество конфликтов.
Форбс кивнул в напряженной задумчивости.
— В изоляте — в сообществе вроде того, где ты родился, тогда же возник обычай трудиться вдали от дома, с представителями любой расы, кроме земляков. Здесь всему подоплекой комплекс вины.
По веснушчатым щекам Форбса градом катился пот.
— Прямо не верится, — пробормотал радист.
— Форбс, разве я тебе хоть раз в жизни солгал?
— Никак нет, сэр.
— Значит, поверишь, если я поклянусь, что все рассказанное мною — правда?
— По… постараюсь, капитан Свен.
— Теперь ты знаешь, откуда пошел обычай. Будешь служить с Блейком?
— Навряд ли у меня получится.
— А ты попробуй.
Прикусив губу, Форбс беспокойно заерзал.
— Попробую, капитан. Не знаю, выйдет ли, но попробую. И сделаю это ради вас и ради своих товарищей, а не из-за того, что вы мне тут наговорили.
— Постарайся, — сказал Свен. — Больше от тебя ничего не требуется.
Форбс кивнул и поспешно спустился с мостика. Тотчас же Свен сообщил диспетчеру, что готов стартовать.
Внизу, в кубрике, Форбса познакомили с новичком по фамилии Блейк. Долговязому черноволосому новичку было там явно не по себе.
— Здорово, — сказал Блейк.
— Здорово, — откликнулся Форбс.
Каждый робко шевельнул ладонью, словно намереваясь обменяться рукопожатием, но ни тот, ни другой не довершили жеста.
— Я из-под Помпеи, — заявил Форбс.
— А я из Альмиры.
— Почти что соседи, — убито сказал Форбс.
— Это уж точно, — согласился Блейк.
Наступило молчание. После долгих раздумий Форбс простонал:
— Не могу я, ну никак не могу. — И двинулся было прочь из кубрика. Но вдруг остановился и, обернувшись, выпалил: — А ты чистокровный белый?
— Да нет, не так чтоб уж очень чистокровный, — степенно ответил Блейк. — По матери я на одну восьмую индеец племени чероки.
— Ты чероки, это точно?
— Он самый, не сомневайся.
— Так бы сразу и говорил! Знал я одного чероки из Альтахачи, его звали Том Сидящий Медвежонок. Ты ему случайно не родня?
— Едва ли, — признался Блейк. — У меня-то в жизни не бывало знакомых чероки.
— Да мне что, мне без разницы. Надо было сразу объяснить людям, что ты чероки. Идем, покажу тебе твою койку.
Когда часов через семь после старта, о случившемся доложили капитану Свену, тот был совершенно ошеломлен.
Как же так? — ломал он голову. Почему восьмушка крови индейцев-чероки превращает американца в чероки? Неужели остальные семь восьмых не пересиливают?
И пришел к выводу, что американцы, особенно из южных штатов, — народ непостижимый.
