Кирилл Кудряшов - Холод
Она на миг закрыла глаза, вспоминая свою летнюю поездку в Хабаровск, и бескрайнюю тайгу, начинающуюся, кажется, прямо у железной дороги. Тайга — степь — тайга — степь… Нет, там все-таки было хоть какое-то разнообразие, хотя после четырех дней в поезде ее оттуда можно было просто выносить. Здесь же — один снег. Эх, знать не врали синоптики про какой-то циклон, не то пришедший откуда-то, не то образовавшийся прямо над городом. Или антициклон? Знать бы еще, чем они различаются, и какой из них приносит солнечную погоду, а какой вот этот кошмар.
— Это все из-за потепления, — словно прочтя ее мысли сказал сидевший напротив нее мужчина.
— Что, простите? — спросила она, отрывая взгляд от окна, и смотря на него. Хотя, можно было и не спрашивать. Высокий субъект примерно ее возраста — лет, так 25–30, хорошо одетый (правда не по погоде — значит, как и она сама, к прогнозу погоды не прислушался) — его кожанка тянула на всю Гелину зарплату в больнице, а про норковую шапку (которая с курткой вообще, надо сказать, никак не сочеталась), вообще не хотелось думать. Богатей, возможно, из категории «новых русских», хотя их в Новосибирске, слава Богу, пока маловато — предпочитают Москву и прочие крупные города. Но обручального кольца на пальце не видно… Скорее всего одинокий бизнесмен, увидевший в поезде симпатичную девушку в очках в роговой оправе, и решивший познакомиться поближе по принципу «Авось что и выйдет». Также машинально она припомнила, что когда электричка отъезжала от Главного Вокзала, этот парень сидел на пару рядов дальше, и где-то в середине пути подсел к ней, не смотря на то, что абсолютно пустых седушек в вагоне хватало.
— Глобальное потепление, — пояснил он. — Я увидел, что вы с тоской смотрите в окно и, видимо, думаете про себя, откуда взялась эта гадкая снежная каша.
— И вы решили просветить необразованную девушку? — достаточно агрессивно парировала Геля. — Обычно мужчины просвещать меня не рискуют. Едва глянув на лицо. Раз девушка в очках — значит умнее их раз в десять. Быть может, даже профессор в какой-нибудь области…
— А это так? — тут же вклинился собеседник.
— А как вы думаете?
— Ну, на профессора ты не тянешь, — на «ты» он перешел настолько непринужденно, что Геля даже не смогла как следует удивиться или разозлиться. — А вот на кандидата наук… Готов спорить, что ты — кандидат чего-нибудь химико-биологического.
Она непринужденно рассмеялась.
— Почти угадали. Ботаником меня с детства дразнили. Может быть поэтому я в медицинский и пошла. Вот только никакой я не кандидат наук, а так, самый обычный доктор.
— Может быть, перейдем на «ты»?
— А может быть, обратно на «вы»?
От такого оборота событий парень несколько ошалел, но от своих целей отступаться не спешил.
— Хорошо, пусть будет «вы». Прям как в песне поется…
— «В моем поле зрения появляется новый объект…»? — еще разок «припечатала» его Ангелина, — Как у БГ, да?
— Ну и в этой тоже… — бедняга окончательно смутился, явно не зная, как продолжать разговор. Видя его колебания Геля отчего-то решила его пожалеть. В конце концов, он был ей даже немного симпатичен… Ну, разве что немого, да и скоротать дорогу до Искитима за разговором, было не так уж и плохо.
— Так что вы там говорили на счет глобального потепления? — спросила она, улыбнувшись.
Парень ободрился, но от чего-то раскрывать детали мировой экологической катастрофы не торопился. Быть может, от того, что не знал ни единой?
— А как Вас зовут? — не совсем в тему брякнул он.
— Клетимнестра. — выдала Геля свою любимую еще со студенческой скамьи импровизацию. — Фамилию сказать, или и так язык сломаешь?
Парень расхохотался, видимо, сообразив, наконец, что на серьезное знакомство его попутчица не настроена, зато в несерьезном даст ему сто очков форы. Но отступать он не собирался, что, в общем-то, Ангелину только обрадовало. Электричка только-только отъезжала от станции Сеятель, и ей предстояло преодолеть еще немало перегонов прежде, чем въехать в конечную цель пути — Искитим.
— Ураювкос! — бодро представился парень. — Будем знакомы.
— Будем, — улыбаясь согласилась Ангелина, — Но не долго.
— Почему не долго? — озадачился Ураювкос (Геля, конечно, понимала, что Ураювкос из него такой же, как из нее Клетимнестра, но про себя решила называть его именно так).
— А просто я до Искитима еду, и там наши пути красиво разойдутся, как в море корабли.
— Как ледоколы на северном полюсе, — уточнил он, кивая за окно.
— Примерно.
Секундное молчание. Парень, видимо, решал про себя, не стоит ли попросить у нее номер ее телефона, или все же не рисковать получить очередной от ворот поворот…
— Ты кто будешь-то? — спросила она, не выдержав паузы. — Чем живешь, чем на жизнь промышляешь?
— Да так, всего помаленьку. Небольшой семейный бизнес… А ты?
— А я — наркотой промышляю. Иногда, конечно, приходится, и по зубам кому надо надавать…
С парня чуть не слетела его норковая шапка, а челюсть отвисла, казалось, до самых колен.
— Врач я, говорила же уже! — рассмеялась Геля, видя замешательство на его лице. — Стоматолог.
Мимолетное облегчение на лице ее попутчика тут же сменилось еще большим замешательством. Похоже, он привык кадрить или молоденьких студенточек, или… да черт его знает, к чему он привык, но вот стоматолога без бормашины видел первый раз в жизни.
— Бывает… — неуверенно выдохнул он.
— Ты скажи еще, что не у всех проходит! — угрожающе проворчала Геля, с лица которой не сходила улыбка. — Вот только скажи — попадешь ко мне в кресло — все нервы на сверло перемотаю!
Электричка медленно подкатила к станции Обское море и задергалась, словно корова на льду, пытаясь затормозить на занесенных снегом рельсах.
Видя, что от псевдо-Ураювкоса, добиться больше ничего нельзя, Геля вновь обратила взор в окно, разглядывая абсолютно пустынную станцию. То ли дело, что тут летом происходит — день открытых дверей в сумасшедшем доме. Все бегут, суетятся, купальники на ходу теряют… А зимой, да еще и в такую погоду даже моржи, да вездесущие рыбаки попрятались. Сейчас, например, с поезда никто сходить не сбирался, по крайней мере, в этом вагоне. Не зря утром отец подкалывал ее, когда она выходила из дома: «В Искитим поедешь? На юга, в смысле… Смотри, не обморозься!» Таков уж Новосибирск — летом выражение «поехать на юг» означает отправиться на пляж, а вот зимой — угодить в занесенные снегом сосновые леса, в которых, кажется, слово «цивилизация» звучало бы, словно мат в библиотеке.
— ОБСКОЕ МОРЕ… — пробубнил электронный бубнильщик станций, и двери электрички с надсадным шипением распахнулись. Точно, так и есть. Никто не выходит.
