Андрей Кудрявцев - Изгои вселенной
Он висел посреди комнаты в метре от пола и не мог отделаться от мысли, что это всего лишь сон. И, действительно, только в юношеских снах он мог вот так оттолкнуться от пола и полететь!
Его хватило только на пятьдесят семь (он засек) секунд, но он — летал! Он держался в воздухе, не прибегая к помощи какого-либо из известных на Земле летательных аппаратов и средств! Усилием одной лишь своей воли!
* * *
Теперь наметились две основные цели, занимавшие Жукина целиком и полностью. Повышение мощности установки при параллельном уменьшении ее габаритов и веса. Пришлось немало покрутиться, чтобы отыскать и купить все необходимые для усовершенствования прибора материалы и электронику. Как итог тяжких трудов, как воздаяние за все невзгоды и душевные мучения Жукин получил отличный, величиной со школьный ранец, летательный аппарат индивидуального пользования. Он получился таким гладким, блестящим и аккуратным, что, глядя на него душа радовалась… У авиаконструкторов существует поверье: хорошо летать может только красивый самолет. Как ни странно, это всегда подтверждалось практикой. Ведь что такое красота? Красота это гармония, совершенство, высшая степень продуманности! Прибор, изготовленный Жукиным, тоже был красив. Немного необычен на первый взгляд, но во всех его изгибах и плоскостях чувствовалась какая-то элегантная законченность, функциональность. Или ему просто так казалось?!
Можно было бы, конечно, представить УСП на суд научной общественности и уже одним только «подъемным» свойством аппарата завоевать всеобщее признание и славу, но не таков был Жукин. Придя к довольно-таки неплохому результату с полетами, он решил не останавливаться на достигнутом и проверить прибор во всех вероятных сферах его применения поочередно.
Забросив на время полеты с УСП, Жукин переключился на изучение связи субстанции Р с высшей нервной деятельностью. Опыт следовал за опытом, но результатов не было. УСП, так замечательно проявивший себя при воздействии на окружающее пространство, оказался абсолютно неэффективным при попытках исследований в этом направлении. Сколько ни старался Жукин, он так и не смог зафиксировать влияние усиления субстанции на телепатические способности.
Для проверки работы прибора Жукину пришлось нарушить свое добровольное уединение. Требовался посторонний объект, на котором он мог бы испытать воздействие своих телепатических возможностей, усиленных УСП. Проще всего, конечно, было бы найти добровольцев для опытов, но тогда пришлось бы законно оформить контракт. Тогда Жукину пришлось бы рассекретить предмет своих изысканий и доказать их безопасность для здоровья испытуемого, а это противоречило его замыслам. Будучи уверенным в безвредности воздействия субстанции Р, Жукин решил пойти самым простым путем. Он вызывал специалистов разных служб, когда это требовалось для проведения очередного эксперимента. Таким образом, испытаниям с помощью усиленной прибором субстанции подвергались представители самых разных профессий: от сантехников, до ветеринарных врачей, приходивших осмотреть его собаку и не подозревавших, что сами они выступают в роли подопытных животных.
Изменяя и совершенствуя схему УСП, Жукин повышал коэффициент полезного действия прибора, пока не дошел, наконец, до предела мощности своей дизельной энергетической установки. От прокладки силового кабеля к коттеджу пришлось отказаться сразу. Сама прокладка, ее стоимость и огромные счета за электроэнергию могли привлечь излишнее внимание к его скромному жилищу. Не синхрофазотрон же он мог запускать для собственного развлечения!
Чтобы проводить в режиме секретности дальнейшие исследования требовалось разрешить еще одну проблему — энергетическую…
Все взвесив, Жукин пришел к выводу, что лучшим выходом из положения будет приобретение малогабаритного ядерного реактора, такого, какие совсем еще недавно устанавливались на искусственных спутниках. Сейчас им на смену пришли новые, более совершенные системы и достать устаревшую, но вполне пригодную модель по его подсчетам было вполне реально. Жукин рассудил, что перевозку и установку реактора при его сверхмалых размерах вполне можно провести скрытно. Это, конечно, потребует больших денег, но игра стоила свеч. Кроме того, он ведь покупал простую железку, металлолом. Плутониевое горючее предстояло приобрести отдельно. Вопрос был в том, что оно очень хорошо охранялось и строго контролировалось. В данной ситуации его можно было только украсть. Кража плутония была для Жукина отдельной головной болью.
Как всегда, так и в этот раз — однажды приняв решение, Саша приступил к его немедленному осуществлению. Может быть, он и не пустился бы во все тяжкие с приобретением реактора, если бы не одно обстоятельство, вселившее в него оптимизм и новые надежды.
Во время одного из последних опытов, когда Жукин из последних сил напрягал волю, стараясь уловить мысли, копавшегося в его, (специально испорченном), телевизоре телемеханика, в его мозг начала поступать странная информация, появление которой было для Александра полной неожиданностью, а происхождение и вовсе поставило его в тупик.
Это были какие-то загадочные обрывки мыслей и образов, на несколько мгновений заполнивших его сознание. Прорыв произошел внезапно, как будто его на несколько секунд окунули головой в некое подобие горного потока. Только поток этот состоял не из воды, а из чистого знания. Да, именно из знания, потому, что по-другому это назвать было нельзя. Позже на ум пришла аналогия с радиоприемником, когда при его настройке из эфира несутся непонятные обрывки слов и звуков. Только здесь были не слова и звуки, а почти живые, как в фантастическом объемном кино, быстро сменяющие друг друга вереницы образов, абсолютно чужих, незнакомых и непонятных. Исчезли они так же неожиданно, как и появились, но забыть их он уже не смог бы, даже сели бы захотел.
В первый момент Жукин подумал, что ему наконец-то удалось поймать мысли телемеханика. Позже, рассуждая логически, Александр пришел к выводу, что, достаточно хорошо разбираясь в электронике, он без труда отличил бы импульсы человека, пытающегося найти неисправность в телевизоре. Здесь было что-то другое. Мелькнула даже мысль — а не свихнулся ли он на почве нервного перенапряжения?
Человеку, меньше, чем Жукин изучавшему связь психики и физики, наверное, не скоро удалось бы разобраться в природе загадочного сигнала. Александра же, уже через несколько часов размышлений и анализа, посетило, никогда еще его не обманывавшее, предчувствие удачи. Он был где-то рядом с отгадкой. Именно такое ощущение странной пьянящей легкости владело им перед тем, как в лаборатории Гиббсона дрогнула стрелка прибора, подтвердив теорию существования субстанции Р.
