Стаснислав Коронько - Механизм "Ноль"
Бодро шагая впереди, Марат пробрался между двух самодельных палаток и направился в свой переулок, ведя за собой Ена.
Многие из окон наверху были открыты, из них доносились голоса многочисленных жильцов. Кто-то ругался, кто-то смеялся, а где-то тихо играла музыка. Толстая, некрасивая женщина, вывешивающая мокрое белье на протянутых между зданиями веревках, окриком поприветствовала мальчика, оценивающе оглядела его спутника и продолжила заниматься своим хозяйством.
Мальчик подошел к хлипкой двери, снял с шеи веревочку, на которой болтался длинный ключ, и вставил его в прорезь замка.
— Подожди-ка здесь, — приказал он Ену, проворачивая в замке ключ.
— Слушаюсь, капитан, — шутливым жестом поднеся ко лбу два пальца, ответил Ен, и Марат неожиданно догадался, почему его новый знакомый был одет в больничную пижаму.
— Слушай-ай, — нерешительно протянул мальчик и пару раз стукнул носком кеда по земле. — А ты случайно не дезертир?
После вопроса Марата Ен напрягся, однако ответил сразу же и без единой запинки:
— Нет, я не дезертир и к военным не имею никакого отношения.
— Ведь врешь же, — уверенно констатировал мальчик, толкнул перед собой дверь, смело шагнул в кромешную темноту комнатки, не удостоенную строителями окна, вытянул в сторону левую руку и ладонью хлопнул по кнопке выключателя, зажигая единственную лампочку, висящую под потолком в голом патроне. — Почти всех в твоём возрасте угнали на войну.
— Я исключение, — переминаясь на пороге с ноги на ногу, заявил Ен.
— Ты дезертир, — теперь уже будучи уверенным на все сто, заявил Марат, развернулся и хозяйским жестом предложил своему новому знакомому пройти в жилище. Видя нерешительность гостя, мальчик усмехнулся, отвесил поклон и произнес: — Что же вы, уважаемый господин солдат, проходите, не стесняйтесь.
— Я больше не солдат. — Ен, пригнув голову, переступил через порог и сразу же попал в тесную комнату, в которой с трудом можно было стоять в полный рост, не касаясь макушкой потолка. — Я свое отслужил и на войну больше не вернусь.
— Так бы сразу и сказал, — закрывая за Еном дверь, проворчал мальчик, радуясь своей прозорливости. — Я же сразу понял, что ты дезертир.
— Достал.
— Чего ты всё заладил "достал, достал"? Давай лучше садись куда-нибудь, — толкая гостя к одной из двух стоящих углом кроватей, велел Марат.
Ен сделал три шага вперед, уселся на кровать, опустил на пол котёнка, который мгновенно исчез под ней, и принялся с интересом изучать интерьер комнаты.
Прямо от двери и до спинки занимаемой Еном кровати тянулся узкий пластиковый шкаф, верхняя часть которого была спилена и подогнана по высоте потолка; слева от входной двери стоял стол, тоже искусно суженный до размеров, позволяющих этой двери свободно закрываться и открываться. Рядом со столом, спинкой к стене, стоял единственный стул, рядом с которым находилась еще одна дверь, ведущая в соседнее помещение, где должна была находиться уборная, и прямо после неё, в самом углу перед спинкой кровати, висели раковина и шкафчик, на дверце которого было закреплено треснувшее зеркало. А в углу, на стыке двух кроватей, стояла старенькая акустическая гитара, прислоненная грифом к стене.
Обстановка в комнатёнке была не просто бедна, она была убога, но, однако, выглядело это помещение довольно чистым и ухоженным, без следов пыли или запаха затхлости, стоящего на улице. Было понятно, что хозяева комнаты уделяли своему жилищу много внимания, чего нельзя было сказать про многих других обитателей трущоб, давно опустившихся на самое дно. Присмотревшись повнимательней, Ен вдруг понял, что одежда на мальчике, хотя и напоминала сейчас лохмотья после стычки с Сайэком, была до этого тщательно выстирана и зашита, и даже джинсы, похоже, были изорваны специально, чтобы не приходилось накладывать уродливые, несуразные заплаты.
Мальчик, заметив интерес гостя к комнате и собственной персоне, гордо улыбнулся, обвел своё жилище рукой и произнёс:
— Что, нравится? Это всё нам мой брат добыл. Даже комната его собственная. Мы тут только вдвоём живём.
— А как же мама и два маленьких братика? — саркастически ухмыльнулся гость.
— Давно умерли, — коротко ответил Марат и направился к раковине, на ходу стягивая окровавленную футболку.
Улыбка гостя тут же исчезла с лица, и на несколько секунд в комнатке повисла гробовая тишина. Ен тихо выругался на себя за нетактичный вопрос, громко сглотнул и спросил:
— Так зачем ты меня сюда пригласил? Ты же, вроде, собирался просто вынести мне пару шмоток?
— Ах да, — словно только сейчас вспомнил о своем обещании Марат, кинул футболку под раковину, развернулся и пошел к шкафу. — Я тут подумал и решил, что если ты дезертир, то тебе будет интересно побеседовать с одним человеком.
— Это с кем же? — насторожился Ен.
— Потом узнаешь. Сначала надо дождаться моего брата.
Ен поморщился, откинулся назад, уперся затылком в голую бетонную стену и с сомнением произнес:
— Что-то мне уже не нравится твоя идея. Подозрительная какая-то…
Протянутая к дверце рука мальчика напряглась, а сам он кинул в сторону гостя настороженный взгляд. Заметив это, Ен поспешил успокоить хозяина комнатки:
— Спокойно, я для тебя не опасен.
— А я тебя и не боюсь, — насупившись, проворчал Марат, открыл дверцу шкафа и принялся копаться на одной из полок в куче аккуратно сложенной на ней одежды.
На кровать рядом с Еном полетели грубые темно-зеленые брюки с парой карманов на бедрах, светлая футболка, черная кофта с капюшоном и пара заштопанных носков. Марат опустился на корточки, выдвинул находящийся в самом низу ящик и кинул рядом с одеждой пару легких черных кроссовок, выглядящих немного поношенными, но вполне приличными для этого места. Ен расправил брюки, придирчиво их осмотрел. Проделав то же самое с футболкой и кофтой, он уставился на мальчика и удивленно спросил:
— А тебя твой брат потом не прибьет? Шмот-то почти новый.
— Не парься, — махнул рукой Марат и закрыл дверцу шкафа. — Ты за него заплатил.
— Точно?
— Точно-точно, — успокоил гостя мальчик.
Подойдя к раковине, Марат открыл оба крана, подрегулировал их и, прежде чем сунуть голову под струю воды, сказал:
— Короче, переодеться можешь здесь, но если ты не заинтересован в моём предложении, то тогда тебе, наверное, пора.
Ен, не зная, как еще выразить свои эмоции, только покачал головой, поднялся на ноги и начал снимать свою одежду.
Когда стекающая с головы мальчика вода снова стала прозрачной, а засохшая кровь была успешно выдрана из волос, Ен, полностью переодевшись, все еще сидел на кровати, держа в руках скомканную больничную пижаму, и задумчиво пялился на худую, бледную спину Марата, на которой красовалась пара кривых, глубоких шрама длинной сантиметров по пятнадцать-двадцать каждый. Мальчик потряс головой, обильно обрызгав каплями воды стены, потолок и кровать и, словно почувствовав на себе чужой взгляд, резко обернулся и спросил:
