Брайан Герберт - Дюна: Дом Атрейдесов
Комбайны начали заваливаться набок и опрокидываться. Вся поверхность земли вокруг шахты стала вздуваться, словно огромный пузырь, под давлением газов, напиравших снизу.
— Убираемся отсюда! — крикнул барон. Пилот замешкался, не в силах оторваться от страшного зрелища, и барон с быстротой молнии закатил ему оплеуху.
— Пошевеливайся!
Пилот, спохватившись, вцепился в ручки управления, направив машину вверх. Перепончатые крылья с остервенением били воздух.
Внизу вздыбившаяся земля образовала высокий купол, который внезапно взорвался, взметнув в воздух комбайны, людей и все, что находилось на поверхности. Гигантский взрыв песка, туча пыли взлетела к небу, унося с собой оранжевый шлейф пряности и обломки скал. Громадная фабрика была уничтожена в мгновение ока. Буря Кориолиса разнесла ее на куски, словно старый половик.
— Что за дьявольщина здесь творится? — Черные глаза барона расширились. Он не верил, что возможна катастрофа такого масштаба. Вся драгоценная пряность испарилась в котле бури, тоже исчезнув без следа. Все оборудование было уничтожено. До барона вряд ли дошло, что погибли и все люди, хотя это тоже был ощутимый убыток: слишком много денег ушло на подготовку команд.
— Держитесь, милорд, — крикнул пилот. Костяшки его пальцев побелели от напряжения, с такой силой он держал ручки управления.
Ударная волна настигла орнитоптер. Бронированная машина закачалась, крылья вхолостую били воздух. Моторы выли, не в силах справиться с напором ветра. По оконным переборкам ударяли тучи песка. Мотор, забитый песком, начал чихать. Машина стала терять высоту, падая в ненасытную пасть пустыни.
Пилот кричал что-то нечленораздельное. Барон собрал в кулак всю свою волю, отчужденно наблюдая, как земля приближается к ним, словно гигантский перевернутый каблук, готовый раздавить их, как мелких докучливых насекомых.
Как глава Дома Харконненов, барон всегда думал, что если погибнет, то только от предательской руки наемного убийцы. Но пасть жертвой разбушевавшейся стихии! В этой ситуации, пожалуй, было даже что-то комичное.
Пока они падали, Харконнен видел, как песок превращается в открытую гноящуюся язву. Пыль и сырая меланжа засасывались под землю, перемешиваясь потоками газа и химическими реакциями. Богатейшая жила пряности в считанные секунды превратилась в пасть прокаженного, готовую поглотить их.
Но пилот! Всю дорогу он казался барону расслабленным чудаком, страшно боящимся любого скрипа, но сейчас это был сгусток воли. Пилот переключал моторы, очищая сопла от пыли, ложился на попутные потоки воздуха, умело играя переключателями и рычагами управления.
Орнитоптер наконец выровнялся и заскользил над дюнами. Пилот облегченно вздохнул.
В том месте, где гигантская трещина вспорола поверхность песка, барон увидел прозрачные контуры, похожие на личинки мух, облепивших падаль. Это были песчаные форели, ринувшиеся к месту катастрофы. Скоро пожалуют и черви. Эти чудовища не смогут устоять перед таким соблазном.
Как барон ни старался, он таки не мог понять, что такое пряность. Совсем не мог.
Орнитоптер набрал высоту и направился к транспортникам и разведчикам, которых катастрофа застала врасплох. Они не смогли спасти фабрику и драгоценный груз, и их нельзя было за это винить. Во всем виноват только он один. Барон отдал им недвусмысленный приказ — держаться на безопасном расстоянии от жилы.
— Ты только что спас мне жизнь. Как тебя зовут?
— Криуби, сэр.
— Отлично, Криуби. Ты когда-нибудь видел такое? Что произошло внизу? В чем причина взрыва?
Пилот глубоко вздохнул.
— Я слышал, как фримены рассказывают о чем-то, что они называют взрывом пряности. — Пилот сейчас няпоминял изваяние, словно пережитый ужас сделал его сильнее. — Такие взрывы происходят в глубинах пустыни, где редко бывают люди.
— Кого интересует, что болтают эти фримены? — Барон скривил губы при одной мысли об этих грязных нищих обитателях пустыни. — Мы все слышали об этих взрывах пряности, но никто их не видел. Сумасбродное суеверие.
— Да, но любое суеверие имеет под собой какую-то основу. В пустыне видели много чудес. — Сейчас барон восхищался этим человеком, который осмеливался высказывать свое мнение, зная о дурном характере и мстительности барона.
— Говорят, что взрыв пряности — это химическая реакция, — продолжал Криуби, — начинающаяся вследствие накопления предшественников пряности под землей.
Барон принял это к сведению; не мог же он отрицать то, что видел собственными глазами. Может быть, настанет время, когда люди поймут природу пряности и научатся предотвращать подобные катастрофы. Но поскольку запасы пряности кажутся неисчерпаемыми и она доступна всем, кто берет на себя труд достать ее, то вряд ли кого-то будет интересовать детальный анализ. Зачем тратить время на опыты, когда богатство лежит под ногами и ждет, когда его подберут. У барона монополия на Арракис, но это монополия, основанная на невежестве.
Он заскрипел зубами, подумав, что по возвращении в Карфаг ему надо будет выпустить пар, причем более интенсивно, чем он предполагал. Для этого надо воспользоваться услугами не постоянных любовниц, а других женщин, которыми он больше никогда не будет пользоваться. Это освободит его от скованности.
Потом он посмотрел вниз и подумал: Нет никакой необходимости скрывать это месторождение от императора. Надо внести месторождение в реестр, записать объем находки и документировать уничтожение людей и машин. Нет надобности манипулировать записями. Конечно, старик будет недоволен и Дому Харконненов придется понести некоторые финансовые издержки.
Пилот кругами стал снижать машину, а с земли начали поступать сообщения от уцелевших бригад, которые оценивали нанесенный ущерб от людских потерь, уничтоженного оборудования и погибшей пряности. Слушая их, барон чувствовал, как в нем закипает ярость.
Будь проклят этот Арракис! — думал он. Будь прокляты пряность и наша зависимость от нее!
~ ~ ~
Мы мыслим глобальными категориями. Планетарные проблемы нельзя очертить изящной линией. Планетология рождается методом проб и ошибок.
Пардот Кинес. «Трактат о восстановлении природной среды планеты Салуса Секундус после ядерного холокоста»На имперской планете Кайтэйн громадные здания целуют небо. Величественные скульптуры и многоярусные фонтаны обрамляют вымощенные горным хрусталем бульвары. Сказка. Этим великолепием можно любоваться часами.
