Кир Булычев - Последние драконы
Портье поманил Кору пальчиком. Был он респектабелен, сух и затянут в костюм, указывающий не только на должность, но и на то, что его мама страдает от артрита, а папа похоронен на Юго-Западном кладбище.
– В чем дело? – строго спросила Кора.
– Простите, дама, – произнес портье с почтительным придыханием, – но посторонним лицам запрещено пользоваться нашими ванными и уборными.
– Спасибо за то, что вы напомнили мне об этом, – вежливо ответила Кора. – Кстати, замечу вам, что при всех достоинствах вашей гостиницы ей свойственны ничтожные недостатки.
– Не может быть!
– Например, советую вам поместить в туалет туалетную бумагу, в ванную – мыло и полотенце, а на кровать – простыни.
– Это клевета…
Но тут в разговор вмешался переводчик.
– Вам позвонят! – прошипел он. И показал пальчиком вверх.
Портье проследил за направлением пальца и нагло ответил:
– Буду ждать.
Когда они вышли к машине, переводчик спросил, глядя в сторону:
– А ванна-то есть?
– Вас это интересует?
– Когда я был мальчиком, мы гуляли мимо гостиницы и моя бабушка говорила, что если я буду хорошо учиться, то когда-нибудь смогу пожить в такой гостинице и помыться в настоящей ванне.
– Там очень неплохой душ, – сказала Кора.
– И за что только деньги берут! – вырвалось у переводчика, который с трудом пережил гибель детской мечты.
Но тут же Мери утешился:
– Зато, – сказал он, – у нас лучшие в мире драконы.
* * *Лимузин, прозванный Корой скарабеем за зеленоватую солидность и навозные запахи, накопившиеся в его потертых сиденьях за десятилетия честной службы отечеству, два раза глохнул в пути. Коре приходилось тормозить у обочины, открывать капот и распутывать следы предыдущих ремонтов и починок.
При виде красивой молодой женщины, одетой по-иностранному, копающейся в нутре государственного лимузина, вокруг сразу собиралась молчаливая толпа, застенчиво и неотрывно глядевшая не столько на автомобиль, сколько на саму Кору. Прохожие вели себя как сбежавшие от семьи чиновники в порнографическом кинотеатре.
Переводчик Мери ни разу не покинул лимузина, потому что, оказывается, ему не положено было находиться рядом с низкого ранга существом, которое чинит автомобиль. Двойственность Коры его не смущала: в сущности, она была иноземкой, а от иноземцев можно ждать любого безобразия, но собственную репутацию приходилось беречь.
– Зря вы все-таки этим занимаетесь, – сообщил он Коре после второй поломки. – Не очень это прилично. Мы же не знаем, кто там на вас смотрит.
– Вы предпочли бы сидеть в машине и ждать?
– К нам бы обязательно прислали ремонтную бригаду, – возразил Мери.
– Что-то я ни одной не заметила.
– Мало у нас ремонтных бригад, – признался Мери. – Совершенно недостаточно.
Как и положено жителю бедного, но честного Лиондора, он презирал любого иноземца, который уже в силу своего рождения не мог быть достаточно честным и благородным, но в то же время он страшно завидовал той жизни, которую вела Кора, тем мирам, где она бывала, тем вещам, которые она видела или приобретала. Мери тянулся к своей начальнице, но в то же время не мог не презирать ее.
После путешествия через весь город, которое оказалось куда более долгим, чем Кора полагала, они оказались перед воротами Загона.
Въезд в Загон представлял собой некогда великолепное сооружение из кирпича, бетона и мрамора, имитирующее вход в древний рыцарский замок. К башне, в которой скрывались ворота, можно было пройти только по подъемному мосту, перекрывавшему ров. К сожалению, ров давным-давно высох, в нем выросли кусты и даже деревья, достававшие вершинами до моста и подпиравшие его. К тому же посетители Загона считали своим долгом кидать в бывший ров бумажки от конфет, пакетики из-под орехов и другие ненужные вещи. Некоторые из вещей гнили, и потому из рва поднимался легкий запах тления.
Сами ворота давно были открыты, потому что их правая створка сорвалась с верхней петли, а левая осела так, что углом утонула в утоптанной мостовой.
Башня обветшала, мраморные плитки большей частью осыпались и были растащены обывателями, а под ними обнаружились бетон и арматура.
У ворот, торжественно одетые для встречи Инопланетной Гостьи, прибывшей для выполнения своего Долга, стояли оба десципона (бородатый и безбородый), а также старший драконослужитель, драконокормилец и чины бухгалтерии. Начинался дождик, и встречавшие сгрудились под башней, возле переносного столба с надписью на белом квадрате: «ЗАГОН ЗАКРЫТ. КАРАНТИН».
Уже знакомый Коре главный десципон Загона вышел вперед и погладил Кору по плечу в знак нежной любви. Его примеру последовали остальные. Последним этот акт совершил драконокормилец, грузный молодой мужчина со скорбным взглядом, в черной холщовой накидке и котелке набекрень. Кора подумала, что этот кормилец наверняка недокармливает драконов.
– Мне переводить? – спросил переводчик Мери, когда десципон начал приветственную речь.
– Можете не стараться, любезный, – остановила его порыв Кора.
– Счастье, которое испытываем мы, скромные служители драконьего фронта, – талдычил десципон, – при виде столь высокой гостьи, которая нашла время, чтобы посетить нас и заглянуть с нашей помощью в глубь проблемы, которая, хоть и может показаться ничтожной в масштабе тех свершений и дел, которые свойственны современному Лиондору, беспокоит нас, работников Загона, так как для нас нет дел мелких и ничтожных…
Кора кашлянула.
Десципон сделал паузу и почесал седую бороду, намереваясь продолжить речь. Мери понял кашель Коры как указание к действию. Он сделал шаг вперед и возвестил:
– Госпожа агент Кора Орват с благодарностью выслушала речь господина десципона и готова проследовать для осмотра Неповторимого Загона.
Господин десципон замолк и остался стоять с полуоткрытым ртом, так как правила игры были нарушены, а в таком случае он не знал, что надо делать. Тогда инициативу взял в свои руки второй, безбородый десципон, явный либерал и, может быть, диссидент.
– Пойдемте, – сказал он, – с утра ждем.
Они проследовали в Загон, своего рода зверинец, однако приспособленный для одного лишь вида хищников.
Миновав низкую арку башни, они оказались в широком проходе, огражденном с обеих сторон толстыми железными решетками. За решетками располагались загоны для драконов, подобные тем, что устраивались в зоопарках для белых медведей: площадка, покрытая песком и щебенкой, спускающаяся к небольшому бассейну с несвежей водой, по сторонам и сзади круто поднимающаяся стена, в которой полукругом чернел вход в пещеру – убежище зверя.
