Джордж Мартин - Каменный город
- Да! Я с Окраины. Мне почти двести двадцать земных лет, и почти столько же я видел миров - человеческих, и хрангских, и финдайских, и даже такие планеты, где живут вроде бы люди, а они уже нелюди, понимаешь? Я всю жизнь летал. Если где-то мне было интересно, я уходил с корабля и ненадолго оставался, а потом снова летел куда глаза глядят. Я столько всякого повидал, Холт! В молодости я видел Фестиваль Окраины, и охотился на баньши на Высоком Кавалаане, и завел жену на Кимдиссе. Но она умерла, и я полетел дальше. Я видел Прометей и Рианнон - это недалеко от Окраины, и Мир Джеймисона, и Авалон - они все еще дальше от Ядра. На Джейми я немного задержался, а на Авалоне завел сразу трех жен. И двух мужей - или сомужей, не знаю уж, как их назвать. Тогда мне было под сотню лет или чуть меньше. Мы купили собственный корабль, торговали с соседними планетами, с бывшими хрангскими колониями, пришедшими в упадок после войны. Я был даже на Древней Хранге, хочешь верь, хочешь не верь! Говорят, на ней еще остались хранги-Повелители, глубоко под землей. Они собираются с силами, чтобы снова напасть на людей. Но я видел только солдат, и рабочих, и низшие касты. - Он улыбнулся. - Славное было времечко, Холт, славное. Мы назвали наш корабль "Джеймисонова Задница". Мои жены и мужья родились на Авалоне, знаешь ли, не считая той, что со Старого Посейдона, а авалонцы недолюбливают джейми - вот мы и созоровали малость с этим имечком. Но не так уж авалонцы не правы. Я ведь и сам побывал джейми, а в Порт-Джейми все такие напыщенные и заносчивые, как, впрочем, и на всей планете.
На "Заднице" мы летали лет тридцать, я пережил двух жен и одного мужа. Но в конце концов этот наш брак изжил себя. Видишь ли, они хотели, чтобы нашей базой оставался Авалон, а я за тридцать лет успел повидать все окрестные миры - а не видел куда больше! Так что я улетел. Но я их любил, Холт, я их по-настоящему любил! Мужчине надо жениться на ком-то из экипажа. Вот тогда все будет отлично. - Он вздохнул. - Да и сексу помогает - меньше неуверенности в себе.
Холт увлекся историей жизни старого космического волка.
- А потом? - спросил он, и на его юном лице отразилась искренняя зависть. - Что было потом?
Каин пожал плечами, посмотрел на экран и застучал по светящимся клавишам, корректируя курс.
- Да все летал, летал. На старые миры, на новые, к людям, нелюдям и к разным чудищам... Был на Новом Приюте и Пачакути, и на старом выжженном Веллингтоне, а потом на Нью-Холме и Серебрянке, и на Старой Земле. А вот теперь лечу к Ядру и буду лететь, пока не помру. Как Томо с Вальбергом. Вы там, на Имире, слышали о Томо и Вальберге?
Холт молча кивнул. Слух о них дошел даже до Имира. Томо родился на Сумеречной, тоже на Окраине, на самой кромке Галактики. Говорят, он был мечтателем, а Вальберг - мутантом с Прометея, искателем приключений и сердцеедом, если верить преданиям. Три столетия тому назад на корабле "Греза Блудницы" они стартовали с Сумеречной и взяли курс на противоположный край Галактики. Сколько миров успели они посетить, какие приключения переживали на каждой из планет и куда их занесло - все это осталось тайной, о которой мальчишки спорят до сих пор. Холту хотелось верить, что они по сию пору летят к своей цели. В конце концов, ведь Вальберг утверждал, будто он сверхчеловек, а сколько может прожить сверхчеловек, неизвестно. Может быть, столько, что успеет добраться до Ядра, а то и дальше.
Холт уставился в пространство, замечтавшись, и Каин, ухмыльнувшись, окликнул его:
- Эй, звездолюб! - Холт вздрогнул и очнулся, старик кивнул, продолжая улыбаться, и сказал: - Я тебе, тебе говорю! За работу, Холт, иначе никуда не попадешь!
Но упрек звучал мягко, и улыбка была добродушной. Холт ее не забыл, как не забыл и миры нарКармиана. Их койки висели рядом, и Холт слушал рассказы старика каждый вечер. Каин любил поразглагольствовать, а Холт ничего не имел против. Когда же "Хохочущая Тень" наконец оказалась на Катэдее, конечном пункте назначения, и настала пора собираться в обратный путь, Холт с нарКармианом устроились на почтовый корабль, отправлявшийся на Весе и к чуждым солнцам дамушей. Они летали вместе шесть лет, а потом нарКармиан умер. В памяти Холта лицо старика запечатлелось гораздо отчетливее, чем лицо отца.
"Ангар" - длинное хлипкое сооружение из гофрированного голубого дюраля, листы которого, наверное, стянули из трюма какого-то грузовоза, стоял далеко от ветролома, под самой стеной серого Каменного города, возле зрачка Западных ворот. Вокруг теснились металлические здания побольше, склады и бараки потерявших свои корабли ул-менналетов. Но в "Ангар" уллы никогда не наведывались.
Когда Холт около полудня пришел туда, зал пустовал. Огромный тепловой светильник от пола до потолка испускал усталый красноватый свет, не достигавший большинства столиков. В уголке в тени сидела компания бормотунов-линкелларов, напротив, свернувшись в плотный шар, толстый седриец поблескивал гладкой белой кожей. А рядом с колонной светильника, за бывшим столиком пегасцев, Алейна с Таккер-Реем причащались янтарной "Летой" из каменного кувшина. Таккер сразу заметил Холта.
- Смотри-ка, Алейна, - сказал он, поднимая стакан, - у нас гость. Вернулся, пропащая душа! Как дела в Каменном городе, Майкл?
Холт подошел к ним.
- Как всегда, Таккер. Как всегда. - Он через силу улыбнулся бледнолицому опухшему Таккеру и быстро повернулся к Алейне. Когда-то, год назад и раньше, она вместе с Холтом обеспечивала прыжки и недолго была его любовницей. Но все осталось в прошлом. Алейна растолстела, ее длинные каштановые волосы, давно позабывшие гребень, висели сальными сосульками. Раньше ее зеленые глаза искрились весельем, теперь янтарное забвение погасило их блеск. Алейна одарила Холта вялой улыбкой.
- Привет, Майкл. Подыскал себе корабль?
Таккер-Рей хихикнул, но Холт не обратил на него внимания.
- Нет, - ответил он, - но есть надежда. Сегодня лисюган сказал, что корабль будет через неделю. Людской корабль. Пообещал меня устроить.
Теперь уже заулыбались оба.
- Ах Майкл, - сказала Алейна, - дурачок ты, дурачок! Они и мне обещали. Какой смысл в этом хождении. Брось, возвращайся лучше ко мне. Я по тебе скучаю. Таккер такой зануда!
Таккер нахмурился, с трудом соображая, о чем речь, - ему не терпелось вкусить новой дозы забвения. Жидкость перетекала в рюмку мучительно медленно, словно мед. Холт помнил, как она огнем разливается по внутренностям, и на душу снисходит умиротворенность. Они тогда здорово поддавали, в те первые недели, ожидая возвращения капитана. Перед тем как все пошло прахом.
- Выпей с нами "Леты", - предложил Таккер.
- Нет, - отказался Холт. - Может, немного огненного бренди, Таккер, если ты угощаешь. Или лисьего пива. Или летней браги, если она тут есть. Я соскучился по летней браге. А "Леты" не надо. Я ведь из-за нее ушел, помнишь?
