Джек Финней - Меж трех времен
Мы пока даже близко не подошли к тому, чтобы сформулировать какую-нибудь определенную теорию, мы только прослеживаем эти инциденты всякий раз, едва услышим о них. Строгих организационных принципов у нас нет. И мы не высовываемся. Действуем, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы нас, чего доброго, не сочли помешанными. У каждого из нас есть небольшая агентурная сеть из родственников, друзей и знакомых — привлекаем всякого, кто узнал, услышал или каким-то иным образом натолкнулся на инцидент из тех, какие мы собираем. Так что обзаводитесь своей агентурой, если вы этого еще не сделали. Сами разберетесь, кого можно привлекать, а кого не стоит, — вот, пожалуй, и все, что я могу вам посоветовать. И даже тем, кого привлекаете, объясняйте как можно меньше. Делайте вид, что действуете в одиночку — маленькое хобби, ничего особенного. Потому что, имейте в виду, — председатель выдержал паузу, чтобы предупреждение прозвучало внушительней, — официально мы не имеем к факультету парапсихологии ни малейшего отношения. Официально там о нас и не слышали. Мы просто группа частных лиц, у которых довольно странное хобби. Мы даже не позволяем себе встречаться в стенах своего факультета, и раз ваш бывший муж учился у нас, вы без труда поймете почему. За сорок лет существования наш факультет наслушался вздора, — председатель зло прищурился, — от ученых мужей, занятых в других, рес-пек-та-бельных областях, которые не признают никаких фактов, никаких доказательств, хуже того, не желают признавать даже тогда, когда факты, как собаки, вцепляются им в задницу. — Он улыбнулся женщине-лейтенанту и самому себе. — Прошу прощения, если я чуть-чуть рассердился, это скоро пройдет. В общем, мы работаем строго неофициально и негласно, как только можем. Согласны? Готовы принести священную клятву на крови? (Лейтенант вернула ему улыбку.) Тогда добро пожаловать в наш ковчег. Тэд, насколько я понимаю, вы ради нас предприняли летом серьезное путешествие? Кажется, в Аризону?
— Я так или иначе уже забрался в Калифорнию. Проводил там отпуск — в Лос-Анджелесе, можете себе представить! — Тэд, один из лучших исследователей в группе, мог бы считаться красавцем, если бы не обкорнал почти под корень свои каштановые кудри и не носил очки в тонюсенькой железной оправе, круглые, как монеты. На вид ему было лет тридцать, из нагрудного кармана рубашки торчал калькулятор. — В общем, потратил пару дней, вылетел в Финикс, взял напрокат машину и добрался до местечка, где поселился интересный для нас субъект.
— Понятно. Расскажите о нем поподробнее.
— Моя мать впервые услышала о нем много лет назад от одной своей приятельницы-сверстницы. Обе они жили тогда в Нью-Йорке. Я позвонил этой женщине и выяснил имя этого человека — мама его не помнила. В свое время он был юристом, известным юристом, партнером в большой адвокатской фирме, и его прекрасно помнят до сих пор. Теперь он, правда, удалился от дел, но найти его оказалось несложно. Я позвонил ему, и мы договорились как-нибудь летом встретиться. Вот и встретились…
Тэд опустил руку, поднял на стол черный потертый кожаный портфель с выцветшей эмблемой Стэнфордского университета, вытащил оттуда серенький, с хромовыми накладками диктофончик и нажал на кнопку. На панели вспыхнула янтарная бусинка. Тэд продолжал:
— Я записал его рассказ, так что можете услышать все из первоисточника. Представьте себе — мы сидим у бассейна, погода приятная, чудное аризонское утро, день обещает быть жарким, но очень сухим. Вокруг там и сям кактусы, одни растут естественным образом, другие в горшках. Мы на теневой стороне дома, такого ослепительно белого, что больно глазам.
Хозяин уже стар, но энергичен — нетрудно представить себе, что он был чертовски ловким адвокатом. Умное лицо. Не то чтоб и впрямь похож на Барри Голдуотера — тот ведь тоже из Аризоны, но думаю, дело не только в этом, — в общем, если бы вам сказали, что они двоюродные братья, вы бы поверили. Волосы почти не поредели — белоснежные волосы, а по щекам короткие бакенбарды, тоже белые. Одет в дорогие бежевые полотняные брюки, темно-синюю рубашку. Зовут Бертрам О.Буш. Он растянулся в шезлонге, я сижу на стуле с прямой спинкой — так легче управляться с записью. Диктофон — между нами на стеклянном столике, и там же две большие чашки кофе. Уютное местечко, и всего-то милях в двадцати с чем-то от Финикса. Когда Буш ушел в отставку, он был женат, теперь овдовел и живет один. Есть взрослые дети, но у них свои семьи. Двое сыновей обосновались неподалеку от Финикса, третий в Калифорнии. Он их вроде бы довольно часто видит. Да, я ведь не упомянул, что он состоятельный человек. Это несомненно так, усадьба у него превосходная.
Мы быстро покончили со вступительной болтовней, он разрешил мне записывать, и вот что я вам привез. Запись ясная, четкая — я разбираюсь в таких вещах…
Он нажал на другую кнопку, и через секунду-две послышался его же голос, но уже из динамика:
«Итак, мистер Буш, расскажите нам все, что вам захочется. Хотя вам, наверно, наскучило повторять одно и то же бессчетное число раз…»
«Не спорю, в свое время действительно наскучило, только прошли годы с тех пор, как я рассказывал об этом в последний раз… — Голос был глубокий, хорошо поставленный, вовсе не старый. — Конечно, в школе, когда я заговаривал об этом, меня высмеивали — мальчишки не упустят повода поулюлюкать, так уж они устроены. Ну а я, пожалуй, не имел ничего против, платил им той же монетой, и зачастую щедрее, чем они мне. В колледже было, в общем, то же самое. В большинстве своем люди считали, что я все это просто выдумал, но, по крайней мере, приходили к выводу, что я не дурак, не лишен воображения и умею развлечь компанию. Притом всякий раз находился кто-нибудь, кто слушал серьезно, на кого мой рассказ производил впечатление. И если таким слушателем выступала девушка, случалось, ее внимание переключалось на меня самого, и боюсь, что я порой использовал свою историю в личных целях. Впрочем, мне нисколько не стыдно. Однако когда я стал практикующим юристом в Нью-Йорке, а особенно когда понял, что у меня есть шансы в один прекрасный день сделаться партнером фирмы, где я служил, — так потом и случилось, — я отказался от этой привычки. Теперь она могла навредить мне — кто доверится адвокату со странностями? Я прекратил делиться воспоминаниями с кем попало, разве что изредка пересказывал их кому-нибудь, кто безоговорочно заслуживал доверия. Сегодня это, разумеется, уже не играет роли. Я полностью удалился от дел. Старость не радость…»
«Ну уж извините…»
"Давайте без лицемерия! Если посмеете хотя бы произнести какой-нибудь натужный термин вроде «лица старшего возраста», я докажу, что вполне способен еще сбросить вас в бассейн. Головой вперед. И держать вас там, пока не захлебнетесь. Тем не менее я старик. Родился как раз на стыке веков, так что запомнить, сколько мне лет, для меня несложно…
