Филип Фармер - Мир Реки: Темные замыслы
Когда-то он фантазировал о том, что стоит перед Богом после своей кончины. Он представился себе маленьким и голым, стоящим посреди широкой равнины, похожей на эту, но он был там один-одинешенек. И тогда Бог, огромный, как гора, шагнул к нему. А он, Бёртон, не тронулся с места и с вызовом смотрел на Бога.
Тут Бога не было, но Бёртон все равно бросился бежать. Он мчался по равнине, толкая мужчин и женщин, на кого-то наскакивал, через кого-то перепрыгивал, и они катились по траве. Он бежал и вопил: — Нет! Нет! Нет!
Руки его бешено размахивали, словно крылья ветряка, отгоняя невидимые страхи. Цилиндр, пристегнутый к запястью, вертелся и мотался из стороны в сторону.
Когда он устал так, что уже не мог кричать, когда ноги и руки его налились свинцом, а в легких разгорелся пожар и сердце готово было выскочить из груди, он бросился на траву под ближайшим деревом.
Отлежавшись, он сел и повернулся к равнине. Люди перестали кричать и выть — теперь они все наперебой болтали. Большей частью они разговаривали друг с другом, правда, казалось, друг друга не слышали. Бёртон не различал отдельных слов. Кое-кто из мужчин и женщин обнимались так, будто были знакомы прежде, и теперь прижимались друг к другу, словно хотели друг друга уверить в том, что они именно те, знакомые, и в том, что существуют наяву.
В огромной людской толпе были и дети, но ни одного младше пяти лет. Как и взрослые, они были лысы. Половина детишек плакали, усевшись на траву. Другие тоже плакали, но при этом бегали туда-сюда, заглядывали снизу вверх в лица взрослых — наверняка искали родителей.
Бёртон стал дышать спокойнее. Встал и посмотрел по сторонам. Дерево, под которым он стоял, оказалось красной сосной (ее порой ошибочно называют норвежской) высотой примерно в двести футов. А за сосной стояло дерево, которого Бёртон никогда в жизни не видел. Он вообще сомневался, что такое дерево растет на Земле (он был уверен, что сам находится не на Земле, хотя и не понимал, откуда у него такая уверенность). У дерева был толстый, сучковатый черный ствол и множество толстых ветвей, усеянных треугольными листьями длиной в шесть футов — зелеными с красной бахромой. Дерево возвышалось футов на триста. Росли тут и другие деревья, похожие на бархатные и белые дубы, пихты, тисы и широкохвойные сосны.
Тут и там виднелись заросли растений, напоминавших бамбук, и повсюду, где не росли ни деревья, ни бамбук, зеленела трава высотой фута в три. Не было видно никаких зверей. Ни насекомых, ни птиц.
Бёртон поискал глазами какую-нибудь палку или дубинку. Он не имел понятия, что на уме у людей, но, если человечество оставить без контроля и руководства, оно скоро возвратится к своему обычному состоянию. Как только люди оправятся от потрясения, они начнут думать о своем будущем, а это означало, что некоторые начнут нападать на других.
Ничего похожего на оружие Бёртон не нашел. Потом ему пришло в голову, что оружием ему может послужить металлический цилиндр. Он стукнул им по дереву. Веса в цилиндре было немного, но зато он оказался необычайно прочным.
Бёртон приподнял крышку, с одной стороны загнутую внутрь. Внутри цилиндра оказалось шесть замкнутых металлических колец, по три с каждой стороны. Размеры колец были таковы, что в каждом помешалась глубокая чашка или миска или прямоугольный контейнер из серого металла. Все контейнеры были пусты. Несомненно, со временем ему предстояло выяснить, как действует этот цилиндр.
Что бы ни случилось, вследствие воскрешения не возникли тела, состоящие из хрупкой мутной эктоплазмы. Бёртону достались и кости, и кровь, и плоть.
Чувствуя себя пока несколько оторванным от реальности, словно он освободился от одежд, в которые был одет привычный ему мир, он мало-помалу оправлялся от шока.
Ему хотелось пить. Нужно спуститься к реке и попить и надеяться, что вода в ней не отравлена. При этой мысли он криво усмехнулся и потер верхнюю губу. Палец его вынужден был испытать разочарование. «Необычная реакция», — подумал он, а потом вспомнил, что его густые усы исчезли. О да, он надеялся, что вода в реке не отравлена. Что за странная мысль! Зачем возвращать мертвых к жизни только затем, чтобы снова убить? Но он еще долго стоял под деревом. Ему ненавистна была мысль о том, чтобы пробираться сквозь истерично рыдающую, ведущую бессвязные речи толпу к реке. Тут, вдалеке от толпы, он был свободен от ужаса, паники и шока, в которых толпа тонула, словно в море. Пойди он обратно, его бы снова захлестнули их эмоции.
И вдруг Бёртон увидел, как от множества обнаженных фигур отделилась одна и зашагала к нему. И еще он увидел, что шагал к нему не человек.
Вот тогда Бёртон и уверился в том, что наставший День воскрешения не таков, каким его себе представляла любая религия. Бёртон не верил в Бога, каким его описывали христиане, мусульмане, индуисты — поборники любой веры. На самом деле он не был уверен в том, что вообще верит в какого-либо Создателя. Он верил в Ричарда Фрэнсиса Бёртона, ну и еще в кое-кого из друзей. Он был уверен в том, что, как только умрет, мир перестанет существовать.
Глава 4
Очнувшись после смерти здесь, на этой равнине у реки, он не мог защититься от сомнений, существующих у любого человека, который в раннем возрасте получил религиозное воспитание, а потом жил в мире взрослых, в обществе, при любом удобном случае проповедовавшем свои убеждения.
Теперь, видя, как к нему приближается чужак, Бёртон уверился в том, что у этого события должно существовать не только сверхъестественное объяснение. Он находился здесь по какой-то физической, научной причине и не обязан был довольствоваться иудео-христианско-мусульманскими мифами, чтобы объяснить это.
Существо… оно… нет, он — существо определенно было самцом… двуногим самцом ростом в шесть футов восемь дюймов. Его розовокожее тело было удивительно стройным. У существа было по четыре пальца на руках и ногах, длинных и тонких. На груди, ниже сосков, — темно-красные пятнышки. Лицо его было получеловеческим. Густые черные брови опускались к острым скулам и сливались с коричневатой бородкой. Края ноздрей заканчивались тонкой мембраной шириной примерно в шестнадцатую долю дюйма. Толстую хрящевую подушечку на кончике носа рассекала глубокая складка. Губы существа были тонкие, кожистые, черные. Уши — без мочек, и раковины их были изогнуты не как у людей. Мошонка выглядела так, словно в ней находилось множество маленьких яичек.
Бёртон видел именно это существо там, в том ужасном месте, похожем на ночной кошмар, в нескольких рядах от себя.
Существо остановилось, не дойдя до Бёртона нескольких футов, улыбнулось и при этом обнажило совершенно человеческие зубы. Оно сказало:
![Альберт Максимов - Путь Сашки [СИ]](/uploads/posts/books/263095/263095.jpg)