Влад Савин - Союз нерушимый
Дворцы и Сады Ватикана впечатляли, даже со следами недавних боев — я видел тысячи людей, работавших на их восстановлении, как нам сказали, бесплатно, лишь за еду, считая это за честь. Пышность католического богослужения не уступает православному, и был украшенный зал, толпа римских попов, и мы, в парадных мундирах (тем, кто их прежде не имел, по такому случаю доставленных самолетом из Москвы). Сам Папа вручал нам, каждому, орден Святого Сильвестра, бело-золотой восьмиконечный крест на красно-черной ленте. За спасение Его Святейшества из немецкой тюрьмы на острове Санто-Стефания, и за поимку Адольфа Гитлера, подвергнутого проклятию Церкви. Статус ордена «за заслуги перед Церковью», разрешал награждение и католиков, и людей другой веры. Награжденные им по праву могут именоваться Рыцарем — «кавальери». Это что ж выходит, я итальянское дворянство получил? А те, кто как Смоленцев, участвовали и в спасении Папы, и в поимке фюрера, удостаивались более высокой степени ордена, не «кавалер» а «командор», с лентой на шее.
И — прямо, итальянский сериал! Слышал я, что у итальянцев девушки — полноценные бойцы, и в Специи видел, кто у Смоленцева в адъютантах ходит. Но лишь пока летели в Рим, узнал историю во всех подробностях.
Прощай, Лючия, грустить не надо,
О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао
Я на рассвете уйду с отрядом
Гарибальдийских партизан
Автор этой песни в нашей истории так и остался неизвестным. Здесь же итальянцы поют ее в переводе с русского — считая, что ее сочинил Смоленцев, и посвятил своей девчонке-партизанке! Песня, ставшая неофициальным гимном и маршем сначала Третьей Гарибальдийской, а после и всех Красных Бригад — ну а девушка Лючия, вроде символа и талисмана.
— Она старалась соответствовать — сказал мне «Брюс» Смоленцев — я лишь шефство над ней взял.
— И бегством от нее спасался, когда она тебе орала «кобелино» — хохотнул Кравченко, минер — огонь, а не девчонка, не пожалеешь! Знаешь, что итальянцы больше всего боятся — гнева своих жен? Ох, и попал же ты, капитан — а может, оно и к лучшему? По молодости конечно, перебеситься можно — только после у настоящего мужика должен дом быть, и чтобы ждали там. А у католичек развод считается позором — «что Богом соединено, то лишь он и разделить может».
Кравченко явно что-то знал. Потому что для него, похоже, не стало неожиданностью оглашение мнения свыше:
— Ради укрепления дружбы между СССР и Италией, Советское правительство положительно отнесется к браку между вами, товарищ Смоленцев, и Лючией Винченцо, при условии принятия ею советского гражданства. Сам товарищ Сталин узнав, посмеялся, и дал «добро».
Брюс выглядел совершенно ошалелым. А после, как мне рассказывали, всячески пытался узнать, а как до Сталина дошло? Наши все лишь разводили руками. Кравченко вспомнил, что Лючия, как истинная католичка, на исповедь ходила к отцу Серджио, «кардиналу» Гарибальдийских Бригад, а один раз даже к самому Папе, когда он после своего спасения еще в Специи был. Неужели сам Пий Двенадцатый запомнил, он же как раз после в Москву летал, на переговоры с Верховным?
Так и стал наш Герой Советского Союза, капитан Юрий Смоленцев — единственным из советских граждан, кого венчал сам Папа, и в соборе Святого Петра! Хотя в войну, в форс-мажоре, бывало и не такое. Но чтобы за полдня все организовать — и если наш Брюс действительно не знал, представляю разговор, с нашей стороны ЧВС Мехлис, комфлота Владимирский (мы флоту а не армии были подчинены) — «товарищ Смоленцев, решайте быстрее, у вас дела сердечные, а нам организовывать. Товарищей по месту службы отправлять, или задержитесь все еще на день? И что ответить Папе?». А когда много позже я рассказал своей Анне Петровне — то она, комсомолка, спортсменка, и тоже бывшая партизанка, разведчица и снайпер, первым делом спросила:
— Утром награждение и тот разговор, а вечером венчание? А какое у Лючии платье было? И как она его достала так быстро, для такой церемонии?
— Вероятно, волею Божьей. Если уж сам Папа был «за».
Хотя наверное, это была задача — при склонности итальянцев к помпезности! При том, что полевая форма у них вполне на уровне — а как вспомню Марио, брата Лючии, среди гостей, в парадном мундире всего лишь капрала Народных Карабинеров, да рядом со мной он за генералиссимуса сойдет! И другие братья-гарибальдийцы, по такому случаю были наряжены как петухи — наши советские на их фоне выглядели скромно.
— Русские, вы не понимаете! Парадный мундир нужен не для боя, а чтобы внушить народу почет и уважение к военной службе!
Ну, не знаю — мне ближе, что «истинное золото редко блестит». Да и хлопотно — сколько времени нужно, весь этот блеск чистить? Зато, что показательно, по-боевому гарибальдийцы вооружаются нашими АК, а ездят на советских БТР-40. Я удивился, когда еще в Специи увидел на капоте ГАЗовскую эмблему. Оказывается, ГАЗ-51 был и в нашей истории спроектирован и готов к серии еще перед войной — ну а здесь, когда бомбежки лета сорок третьего не было, и положение на фронте лучше, потери техники меньше, уже с февраля делают и сам «газон», и его полноприводную версию ГАЗ-63, и бронетранспортер БТР-40, уже поступающий в войска. И гарибальдийцам — надо же на итальянских товарищей впечатление произвести? И не только на них — поскольку вся папская Гвардия геройски полегла при штурме немцами Ватикана, то охрану Папы сейчас несут тоже Красные Бригады, временно — ну а дальше, посмотрим!
А тогда был свадебный обряд, и поздравление, и обед, перешедший в ужин. И следующий день, выделенный для отдыха и осмотра Рима — без Смоленцева с Лючией, они были заняты, ясно чем. Слышал, что еще в феврале, до немцев, тут все было совсем как без войны — теперь же некоторые кварталы напоминали иллюстрации к Сталинградской битве, но жизнь кипела, итальянцы — воистину, неунывающий народ. Работали магазинчики и кафе, ходили автобусы. И так же как в Папском дворце, кипела работа, люди стремились устранить следы разрушений. Это были исключительно итальянцы — «гастарбайтеров»-пленных, привычных глазу в Северодвинске, я не видел ни одного.
— Итальянцы немцев в плен не берут — сказал Кравченко — даже тех, кто РККА сдался, здесь выпускать нельзя, убьют. А своих, чернорубашечников, тем более — их тут не меньше чем эсэсовцев ненавидят. Не то чтобы все тут религиозные фанатики — но Папа сказал, и все!
Тоже интересно — вот не замечал я за итальянцами особой религиозности, в повседневном общении. И советским «безбожникам» относятся нормально. Но тот, кого в массе признали «на темной стороне» для них — не человек вовсе, как бы для нас был маньяк или пидорас — вне любого закона, писаного или нравственного. И родственные связи очень сильны, семьи большие — так что когда немцы пытались усмирить восстание террором, это было как тушить пожар бензином, за каждого расстрелянного получали десятки кровных непримиримых врагов. А в целом, потомки римлян мне показались хорошим, добрым народом — надеюсь, в этой реальности они будут по-настоящему верными друзьями СССР?
