Евгений Филенко - Эпицентр
— Сноску? Какую… ах, да, — спохватился Крахов. — Нкианхи — это самоназвание одной из древнейших цивилизаций, стоявших у истоков Галактического Братства. Они ведут род с пятой планеты Сигмы Октанта, хотя в настоящее время расселились, без преувеличения сказать, по всему Млечному Пути.
— И все же я не стал бы столь безоглядно доверять этим вашим… нкианхам, — с сомнением сказал старец. — Конечно, чтобы пощадить наше самолюбие, сейчас они могут порассказать что угодно. Да только… простите, у вас есть дети?
— Нет.
— Ну, бог еще приведет… Когда дети ни с того ни с сего вдруг начинают стремительно взрослеть и требовать полной самостоятельности, самое разумное оставить их без присмотра. То есть, как бы без присмотра, чтобы они обрели полную иллюзию свободы поступков. Но при этом ни на час, ни на секунду не спускать с них глаз! Лишь бы они об этом не догадывались…
— Вообще-то в Галактическом Братстве не принято лгать…
Кратов на мгновение запнулся. Это были не его слова. Он услыхал их два десятка лет назад, на занесенной серыми песками планете Псамма. Ненавистной планете, что поломала ему судьбу. Что внесла существенные поправки в его жизненный маршрут. И сделала его тем, кто он теперь есть.
— Цена ошибки высока, — закончил он чужую фразу. — Хотя… Нкианхи происходят от рептилий и до сих пор сохраняют размытые морфологические признаки своих прародителей. У них слегка сдавленные с боков головы и большие, далеко расставленные немигающие глаза. Изумительные глаза, словно черный турмалин… Когда глядишь в лицо нкианху, никогда не можешь поймать его взгляд целиком. Только взгляд одного глаза, потом другого. Довольно непривычное для человека ощущение. Словно тебя прямо тут, не сходя с места, дурачат. Вдобавок ко всему, эти потрясающие глаза сильно косят.
— Вот видите! — обрадовался старец.
— Но это ровным счетом ничего не значит, — попытался возражать Кратов. Нкианхи — одна из самых уважаемых, мудрых и открытых рас во всем межзвездном мире.
— А глаза-то косят! — погрозил пальцем Арнаутов. — Косят! Потому что правда, коллега, никогда не бывает одна.
Оба потрясенно замолчали, пытаясь оценить всю глубину последнего высказывания.
* * *В полдень «огр» ошвартовался в порту Абакан.
Кратов выходил в числе последних. И, едва ступив па растрескавшиеся бетонные плиты посадочной площадки, увидел Рашиду.
Она стояла чуть в стороне от толпы встречающих, хотя смело могла бы и смешаться с нею. Все равно Кратов сразу бы увидел ее. Эту женщину положительно нельзя было спутать ни с кем на этом свете.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Парадиз
1
Пузатенький большеголовый человечек на светящемся табло предупредительно топырил трехпалые ладошки, призывая остановиться. По залу гулял зябкий ветерок, и человечку, следовало думать, не жарко было на своем месте. Кратов подмигнул бедолаге как старому знакомому. Такие же человечки сопровождали его на всем пути от Земли до Сфазиса, неизменно указывая на помещения, где будет удобно разместиться и провести время вертикальному гуманоиду. Иногда они явно и беззастенчиво вводили в заблуждение: мало приятного было проторчать битый час в наглухо задраенном скафандре, не видя ни зги за курящимся желтым дымом, как это приключилось на борту попутного галатрампа от Сириуса до какой-то заурядной желтой звездочки, не имевшей даже имени — только замысловатый цифровой индекс, начинавшийся с пяти нулей кряду. Но тут Кратов мог винить лишь самого себя: не захотел подождать сутки до отлета комфортабельного рейсового трансгала «Сириус-Сфазис», решил на перекладных… Что ж, в Галактике наверняка существовали гуманоиды, которым по вкусу пришлась бы удушливая, кажется даже ядовитая атмосфера в пассажирском салоне галатрампа. Да и Кратов, в конечном-то итоге, тоже не прогадал. Так или иначе, он уже был на Сфазисе, хотя свободно мог бы еще валяться на диване в отеле «У собаки Баскервилей» (единственная на что-то годная планета на орбите вокруг Большого Сириуса, называлась, естественно, Сенбернар, а все отели носили самые фантастические собачьи имена) и накачиваться пивом, либо праздно слоняться среди нацеленных в черное небо игл стылого газа, в обоих случаях равно околевая от скуки.
Кроме Кратова и человечка-пиктограммы в просторном зале космопорта никого не было. Очевидно, Кратов оказался единственным гуманоидом, прибывшим сюда за весь день. От этой мысли ему сделалось неуютно, и он, чтобы успокоиться и заодно совладать с легким ознобом — скорее от волнения, чем от холода, тщательно, на все застежки, запаковал свой анорак и поглубже надвинул капюшон. Подавляя дурацкое желание сложить ладони рупором и крикнуть: «Люди! Ау-у!», он двинулся через центр зала к огромной извилистой щели в стене. По всей видимости, щель была окном в местном духе. Оттуда исходил мощный поток холодного воздуха. В окне трепыхался лоскуток светящегося зеленоватого неба.
Откуда-то снизу перед самым лицом Кратова всплыла белая фигура, окаймленная призрачным сиянием. Кратов шарахнулся. Фантом впорхнул в окно и, приговаривая: «Кажется, я не заставил себя ждать», материлизовался в очень высокого человека неопределенных лет, безукоризненно лысого, с крупным хищным носом и пронзительно-голубыми глазами. Пришелец был облачен в шарообразный гермошлем и нечто белое и развевающееся, на манер тоги древнеримского сенатора.
— Рад видеть вас в добром здравии, — учтиво сказал он. — Меня зовут Жан Батист Рошар, я второй секретарь земного представительства на Сфазисе. Мне препоручено встретить вас и снабдить некоторой предварительной информацией.
— Весьма кстати, — серьезно произнес Кратов, быстро приходя в себя.
— К моему глубокому сожалению, — продолжал Рошар, — через несколько минут прибывает еще одно… гм… лицо, которое мне также предписано окружить всевозможной заботой. Ибо оно гораздо более беспомощно в местных условиях, нежели мы, люди. Речь идет об одном ученом из системы Конская Голова.
— Плазмоид? — с живым интересом осведомился Кратов.
— Именно! А плазмоиды, как общеизвестно, испытывают неудобства в любых условиях, где присутствует хотя бы малый намек на силу тяжести. — Рошар выдержал многозначительную паузу и добавил: — Мерцальники планеты Финрволинауэркаф составляют редкое исключение… Поэтому я ограничусь в отношении вас, коллега Кратов, лишь общими указаниями, далее полагаясь на вашу подготовку и жизненный опыт, каковые представляются мне изрядными.
— Я весь внимание, сударь, — не удержался тот.
